|
Хомяков понимал, озорно подмигивая. – Вот у них – идеи, – говорил он. – А у нас – некая сумма смутных мечтаний и туманных представлений, далеко не всегда правильная к тому же. – Идей много, – строго предупреждала Варвара. – Только, пожалуйста, не старайся запоминать непереводимой игры слов. Даже во имя жизненной правды. Впрочем, она беспокоилась напрасно. При девушках никогда и никто не позволял себе ни одного дурного слова. Даже когда доска упала на плотника, он только прорычал: – Ах, чтоб тебя!.. Так что гуляний их ничто не омрачало. И бродили они до изнеможения. – Барышня, за нами ктой-то следит, – зловещим шепотом сообщила как-то Феничка. – Кто следит? – Да вон, тощий такой. В гимназической фуражке. Наденька оглянулась. Действительно, позади стоял совсем еще юный господин в далеко не новой гимназической фуражке, из-под которой во все стороны лезли упрямые завитки белокурых волос. Заметив, что на него смотрят, юноша тотчас же отвел глаза. – Весь день бродит след в след, – пояснила Феничка. – Может, бомбист какой? – Почему же непременно бомбист? – Не знаю. – Проверим. Иди не оглядываясь. – Куда идти? – За мной. Наденька быстро пошла от Триумфальной к дому генерал-губернатора. Однако на подходе к Скобелевской площади народу оказалось столько, что шаг пришлось существенно укоротить. Может быть, поэтому Надя не выдержала и снова оглянулась. Белокурый юноша упорно шел сзади. – Прилип как банный лист, – недовольно шептала Феничка. – Может, городового позвать? – А в чем он провинился? В том, что на тебя смотрит? – Он на вас смотрит, барышня. – Ну и что? И пусть себе смотрит. Вот сейчас подойду к нему и спрошу… Наденька остановилась, повернулась лицом к преследователю и решительно уставилась ему в глаза. Юноша засмущался, опустил голову, но не ушел, и толпа толкала их почти одновременно. «Сейчас я ему все выложу! – сердито подумала Надя. – Наглость какая!..» Она и впрямь шагнула к нему, но гимназист вдруг странно изогнулся, словно пытаясь то ли от кого-то отбиться, то ли кого-то схватить. Возникла некая дополнительная толчея, шум, почти тотчас же раздался свисток, и к этому месту устремился рослый городовой, доселе почему-то невидимый. – Р-разойдись! Что за крик?.. Прошу предъявить пачпорт. – У меня нет паспорта, – растерянно сказал гимназист, поскольку последние слова городового относились к нему. – Тогда пожалуйте в участок! — 268 —
|