|
– Да кто же с тобой спорит, кто спорит, – вздохнул Федор Иванович: упоминание о «белом генерале», кажется, не очень-то пришлось ему по душе. – Ты сказал то, что само собой разумеется, зачем же сотрясением воздухов заниматься? – Знаешь, порою это просто необходимо. В застойном воздухе уж и дышать-то нечем стало. Реформы тихохонько свернули, а что получили? Забыл голод девяносто первого? Вот чем оказался весь наш «особый путь». – Ну, это, так сказать, случайное явление, – проворчал Федор Иванович. – Это крайность, зачем же ее принимать в расчет? – А голод был страшным, – вздохнула Варвара. – Я знаю, в Комитете помощи голодающим работала. – Зато кирасир с гусарами развели, – непримиримо проворчал Хомяков. Беззвучно вошел Евстафий Селиверстович. – Кушать подано, господа. За обедом поначалу все чувствовали себя несколько неуютно, как то всегда бывает даже после незначительных семейных размолвок. Однако за десертом поднаторевший в сглаживании острых углов когда-то боевой, знаменитой скобелевской выучки офицер, а ныне – придворный генерал Олексин первым решился взять разговор в свои руки. – Вчера на совещании великий князь Сергей Александрович наконец-таки утвердил план сооружений на Ходынском поле для народного гулянья. Будет построено сто пятьдесят буфетов для раздачи подарков, двадцать бараков для бесплатного распития пива и вина, два балагана для представлений, а также эстрады для оркестров, карусели, качели и прочее. – Что же входит в царский подарок? – спросил Николай. – Обливная кружка с царским вензелем и датой коронации, сайка, кусок колбасы, немного конфет и орехов. – Негусто, – усмехнулся Роман Трифонович. – Да, но ты умножь это на четыреста тысяч. – Умножил. Платочки, во что дар сей щедрый завернут будет, я поставлял. – Господа, вы опять начинаете? – безнадежно вздохнула Варвара. – А хватит ли четырехсот тысяч подарков? – спросил Николай. – Москва велика. – С избытком, – уверенно сказал Федор Иванович. – Для народа главное – развлечения. – Хлеба и зрелищ требовал еще плебс в Риме, насколько мне помнится, – заметил капитан. – Отсюда следует, что мы просто шествуем проверенным классическим путем? – Традиционное заблуждение русских правителей – в перестановке этих требований: «зрелищ и хлеба!» – несогласно проворчал Роман Трифонович. – Не в этом ли заключается пресловутый особый путь России, генерал? — 264 —
|