|
— Устаревший, — с упреком сказал он ему. — Вот как вам полагалось бы сказать! Томас ответил, что прекрасно обойдется без этих замечаний, достойных какого-нибудь сельского полицейского. Й. возразил, что, с одной стороны, до этого ему еще далеко, но, с другой, Т. не мешало бы воздержаться от таких сравнений. — Йерр бдительно следит за тем, что у него сходит с языка! — объявил Бож. — Это верно, — ответил тот. — И я никогда не привыкну к варваризмам. — Йерр бдительно следит за тем, чтобы его язык был безупречен! — продолжал Бож, насмешливо подражая тону Й. — Да, это верно, — повторил тот, чуть суше. — Убийство, оставшееся безнаказанным, от этого не перестает быть страшным преступлением. Ухо богов исходит кровью от криков жертвы. Безграмотные люди, такие как вот этот, — добавил он, указав на Томаса, — суть мерзкие убийцы. Их следовало бы лишать языка и ставить в один ряд с вьючными животными! Томас, побелев от ярости, вскочил и направился к двери. Рекруа удержал его: стоит ли обращать внимание на то, что Йерр обнажил свою старую шпагу?! Она давно уже проржавела насквозь, до самой рукоятки! Давно затупилась, истончилась, погнулась, треснула… — Ничего, она еще способна показать вам, что есть что и чем звуки отличаются от безмолвия. И уж тем более способна оцарапать кожу, — вскинулся Йерр. — И вот вам доказательство — смятение Томаса! — Но ведь сейчас многие говорят «устарелый», — примиряюще вставила Сюзанна. — Этот вариант давно укоренился… — Да и сами правила, — сказал А., — чаще всего являются всего лишь укоренившимися ошибками. — Если вдуматься, весь наш язык — всего лишь огромный солецизм[98], укоренившийся в силу его использования, — сказал Р. — …а список модных ошибок — в благочестивых руках какого-нибудь кардинала! — добавил Коэн. Йерр разозлился и объявил, что все преподаватели, все библиофилы, все лексикографы — жулики и комбинаторы. — Изъясняйтесь точным, чистым, определенным языком! И не говорите «устарелый». Вы меня крайне обяжете, если не будете употреблять это слово в моем присутствии. — Почему? — осведомился Р. — Потому что это дела, к которым я имею самое непосредственное отношение, — ответил он, добавив, что не отрицает: Томас, несомненно, хорошенький мальчик. Еще и по этой причине ему бы лучше помалкивать. Ибо его словарный багаж весьма скуден. Томас опять рванулся с места. Зезон — уже слегка захмелевший не дал ему уйти. Он спросил Йерра, что сей намек значит. И встал на защиту гомосексуализма — совсем уж некстати: — 117 —
|