Антология странного рассказа

29 августа, шестой и седьмой подъезды, остановка «Универсам», вход со двора.

Ария третьего бурундука

Мы стояли на площади и слушали музыку эволюции. «Эволюцией» назывался визжащий и ухохатывающийся центробежный аттракцион. Пятью минутами раньше я думал, что постараюсь больше никогда в жизни не говорить о поколениях: кажется, всё лучшее, что было в истории (эволюции) человека, произошло помимо и вскользь поколений, а то и вопреки поколениям. Между («он жил меж нас») и сквозь (ну да, от тёти к племяннику, «мальчикам А. и Б. — от опасного соседа, играющего на трубе»). С усталой, но беспощадной любовью.

«Это судьба», — говорим мы. Где? Кто такая судьба? Умеет ли судьба считать до семи миллиардов?

Нравиться людям — не смысл жизни, а искус. Искус плохой жизни — приём хорошей.

Сексуальной привлекательностью, считала она, надо как-то пользоваться самой, пока не воспользовались другие.

Сколько оборотня ни корми, а он всё смотрит в сторону просторного вольера.

Ария четвёртого бурундука

Люди на снегу, как на белой ленте конвейера. На работу бегут, а кажется — едут, сверкают новенькими пуговицами-заклёпками. Впереди людей ждут многочасовые испытания, прогонки, опыты и тесты, а в конце пути — неизбежное ОТК с отбраковкой: мастер дядя Миша рассмотрит каждого участливо-пристально, сверится с путевым листом, задаст важные вопросы, постучит в потайных местах серебряным молоточком… Людей же в первую очередь интересует, что будет дальше. Дальше их построят в колонны и отправят своим ходом в какой-нибудь донельзя периферийный, отсталый в смысле инфраструктуры, увеселений и общественно-значимых событий пункт А, — а может быть, завернут каждого в хрустящую бумажку крыльев, аккуратно упакуют, пересыплют небесной манкой и повезут в передовой пункт Р, общественный и культурный центр, неизменно достигающий по всем макро— и микропоказателям прямо-таки заоблачных высот. Многого мы не знаем: действительна ли в новой столице харьковская прописка, свиреп ли пропускной режим, ходят ли между многонаселёнными пунктами А и Р письма, — но всё это будет когда-то, а сейчас люди на снегу, как на белой ленте конвейера, ползут себе и ползут, а я гляжу на них с запредельных и непричастных высот двенадцатого этажа, но через пару минут выйду и буду сам маленькой чёрной точкой на белом, — если не растворюсь, конечно, вовсе.

Ария ручья

Задание третье. 1. Это полная ерунда: его дело не может быть передано в трибунал. На примере нашей вчерашней телефонной беседы, Аня, я усвоил абсолютную несостоятельность диалога вежливых людей: так и не войдя в разговор, мы уступали друг другу в его преддверии; эфир был полон пауз, запинок и не ментальной отнюдь, но вполне витальной пустоты. Ты — замечательный человек, ты не понимаешь меня лучше всех — почти так же хорошо, как я сам себя не понимаю. 5. А сейчас давайте перейдём к обсуждению самой статьи.