Антология странного рассказа

Или «тапком»?

Ничего не знаю, не могу связать двух слов.

Любопытно, отмечают тараканы, наше желание связывать слова, будто это какие-нибудь опасно свободные радикалы. Или чтобы не разлетелись: тогда их свяжет кто-то другой. Тривиальные самозащита и конкурентное приобретательство, — в общем, собственничество.

12

Собственничество, согласен, бережливо. Но, не согласны, всеядно, так что собачкой ему попасться или кошечкой, крысой, мышью или тараканами, «вредителями, шипами и колючками», младшими и старшими научными сотрудниками, бурундуками — выбирать без толку: куда важней быть услышанным, чем названным, да?

Впрочем, тут всё как-то очень связано, ибо что проще: построить дом или разрушить дом? Съесть пряник или исторгнуть из себя то, что осталось от пряника? Посадить дерево или срубить и выкорчевать дерево? Научиться плавать или разучиться плавать?

И эта боязнь: что кто-то поймёт тебя лучше, чем ты понимаешь себя сам, и признает негодным, и ограничит в хождении. Вздор, недоаристократические претензии на корону области: в хождении куда? В хождении с кем? В хождении там, в хождении потом.

Плохое сделать — ужаснуться — лучше стать, стать лучше; что дальше? Вторая, так сказать, чистосердечная итерация? Или, как сказать, остановиться на достигнутом? Остановка в пути, сознательное самоограничение, небрежная огранка выдыхаемого смыслоконцентрата. Не вязкое делание, но бодрое исполнительское искусство. У меня градиентная заливка на месте категорического императива. Овсянка. Достаточное количество неправильных шагов, чтобы перестать верить, что тебе ещё могут верить те, чьё доверие тебя вполне ободрит, но не то чтобы обяжет. Оставь надежду всяк себя плодящий. Сделай лоха.

Ария первого бурундука

а чего бы ты хотел

если всё это не то

если всё это не то

я хотел бы наобум

наобум надоедат

денег нет недоедат

так что надо гатить путь

дина гатина ты моя

ну и что ну и зачем

низачем ну и ничто

только надо быть совой

а утром жаворонком вставать

биться в темень головой

яна токарева ты моя

слушай, вот тебе рассвет

слушай, вот тебе закат

скатертью, которой нет

в городе, который над

все плюют, что всё пройдёт

всё пройдёт, а все плюют

все живут и ты живут

а чего бы ты хотел

мария степанова ты моя

спи, евгения лавут

Ария второго бурундука

Точка фокуса

Не такая уж старинная, но такая родная и протяжная, плыла-дрожала над микрорайоном русская песня. Певцы сидели на балконах четвёртого этажа П-образного многоподъездного дома, извнутри на перекладинке буквы «пэ», а песня, сфокусированная домом, устремлялась в окраинную даль. Преображалась, отразившись от соседних и неближних домов. Поднималась к небу, звуча так, как звучит, должно быть, молитва горца, когда подхватывают её родные ущелья и обставшие склоны, и как никогда прежде не звенела русская душа, да и не будет больше звенеть: певцы немолоды, а мы, их дети и племянники, песен вслух не поём, — и всё-таки из этой, может, неслучайной точки встречи русских гор и русских певцов она неспешно поднималась к небу, эта песня. И за будущее. И за прошлое. И за тоску былых просторов, которую наши предки не раздумывая взяли с собой в разумную тесноту крылатого городского жилья.