|
Ага! Я с ним прошлась пару раз, чтобы только отвязаться. Какие там стихи - тащит куда-нибудь в укромное местечко, лапает, твердит со своей всегдашней улыбочкой, что научит меня любви по-европейски, раскрепощенной и пылкой... Еле вырвалась. Он ведь нисколечко не шутил, он себе всерьез такую задачу поставил... До чего дошло: он где-то подхватил парочку русских песен. Едет за мной по деревне на своем вездеходике и распевает во всю глотку: "Ты не плачь, Маруся, будешь ты моя...". Или запустит нашу же частушку, такую, что уши вянут... В общем, обо мне пошли разговоры. Люди стали коситься так, что... Полицаи вслед ржали. У нас стояли не наши полицаи, не местные - с Западной Украины. А это была такая сволочь, что почище любой другой сволочи. Вы знаете, что это именно они Хатынь сожгли? Я имею в виду - не те, что стояли у нас, вообще... Украинцы. В книгах до сих пор пишут, что Хатынь сожгли немцы - а на самом деле там зверствовал отряд украинских полицаев. Может, какой-то немец и командовал, не знаю. Главное там были не немцы, а украинцы. В конце концов один - был там такой Богдан - начал средь бела дня зазывать меня к ним в казарму. Стоит, ухмыляется гнусненько, цедит сквозь зубы: - Нехорошо, Надийка, нехорошо. С немцем, значит, можно кохаться, а с братом-славянином - гонор мешает? Ничего, дай срок... Я таких, с гонором, перевалял немало... Положение наступило самое безвыходное. Хоть в петлю. Пауль не дает проходу, в деревне черт знает что болтают, полицаи начинают в стойку становиться... А я - девчонка девчонкой, обревелась... Ходила даже к бабе Марьяне, просила что-то нибудь сделать. Она только повздыхала и призналась, что такого не умеет. Ни присушивать, ни отваживать. Есть люди, которые умеют, но она их не знает... И однажды Пауль меня подловил там, где я и не ожидала. Был такой узенький проход - меж заброшенным польским костелом и лесочком на еврейском кладбище, тоже заброшенном. Как бы ямка или канава - с одной стороны высоченный фундамент костела, с другой навалены старые еврейские надгробные плиты, уже стершиеся... Он вынырнул, как чертик из коробочки. Чуть подвыпивши. Сходу прижал меня к фундаменту, к камням. И стал подступать уже без дураков, совсем серьезно. Губы искусал, и вообще... Уже никаких прибауточек. Шепчет на ухо, что сейчас мы с ним пойдем в костел, так что получится у нас и венчание, и брачная ночь, все сразу... Я, конечно, пыталась выдираться, как могла, но куда девчонке против сильного молодого мужика, которому к тому же бояться нечего... Еще чуть-чуть - и он бы меня затащил в костел. Но тут, на мое счастье, появился Хуберт. Вернее, сначала подбежала Берта. Начала прыгать вокруг нас, визжать - она же меня более-менее знала, обрадовалась... — 112 —
|