НЛП. Техники россыпью

Интересен и даже символичен выбор имен для героев пьесы. Он -Лев Гуревич. Трудно возразить, что здесь - харак­тер и национальность. Она - Наталья...

В свое время я провел небольшое и достаточно поверх­ностное исследование на тему «Частотность употребления женских имен в русской литературе». Получилось примерно следующее.

Если писатель хочет описать действующее лицо как, м-м-м... просто блядь без особого ума, то он, вероятнее всего, выберет имена: Мария, Марина, Маргарита. Первое имя -явное библейское влияние, второе и третье - влияние запад­ной прозы. Фольклор тоже предпочитает эти имена - тут вам и «Маша - радость наша», и «мыла Марусенька белые ноги». Вы могли бы возразить, что есть такая очень целомудренная сказка «Машенька и медведь», но это не будет возражением -мы знаем детский вариант сказки, а если обратиться ко взрос­лым вариантам (из любого академического издания), то «Кама-Сутра» явно отстает от них.

Продолжим. Если дама с таким вот... сексуальным ха­рактером обладает еще и некоторыми зачатками интеллекта, то ее с большой вероятностью назовут Натальей. Яркий об­разец из школьной программы - Наташа Ростова. И вообще с этим именем в русском языке связаны какие-то особо интим­ные ассоциации: магазин нижнего белья, женский журнал, гигиенические прокладки - все это назовут «Наташа» или «На­тали». Ерофеев, таким образом, просто не изменяет традиции!

Очень интересными свойствами обладают в литерату­ре Людмилы и Алёнушки. Я подчеркиваю - в литературе, поскольку я говорю лишь о ней! Так вот, Людмилы и Аленуш­ки ведут очень правильную половую жизнь, начиная ее только в браке. Наверное, поэтому встречаются исключительно в сказ­ках. .. я имею в виду имена.

510

С. Горин HJIIJ: техники россыпью

И, наконец, чтобы в русской литературе как-то назвать романтическую девственницу, приходится изобретать искус­ственные имена: Снегурочка и Ассоль (смех в зале).

Вернемся к Ерофееву и пьесе. Автор - не только пре­красный стилист, но и тонкий психолог: в том числе в описа­нии национального менталитета. Обратите внимание: разго­вор о прибаутках, то есть о русском языке, автор передоверяет еврею - но ведь мы учились русскому языку по учебнику Ро-зенталя! А вот русский менталитет Ерофеев прекрасно опи­сывает в сцене смерти - когда из выпивших метанол из живых осталось только двое. Я опять отвлекаюсь от темы, но, по-мо­ему, это одно из лучших описаний смерти в беллетристике: «Прохоров. Алеха!... Алеха (тяжко дышит). Да... я тут... Прохоров (тормошит). Алеха! Алеха. Да... я тут... прощай, мама... твоя дочь Любка... уходит... в сырую землю... (Запрокидыва­ется и хрипит)... мой пепел... разбросайте над Ган­гом. .. (Хрипы обрываются).