Тени ниндзя

Однако мы не знали главного. Для тех, кто готов, выход не был предусмотрен совсем…

* * *

И завертелось. Тренировки, работа, тренировки… Покупка кимоно. Я в одних трусах на кухне помешиваю палочкой жуткое варево в эмалированном тазу. Черная от красителя вода кипит. Одежда нин‑дзя должна быть темной как ночь… Октябрь. Падает первый снег. Стройплощадка, освещенная прожекторами. Я таскаю кирпичи. Бегу в валенках по краю стены. Слева — обрыв высотой в девять этажей. Справа внизу, в полутора метрах — подмости. На них, матерясь, суетится стропальщик Валера. “Куда! Мать твою! Куда майнуешь[12]?!” — орет он крановщице. Тренькает звонок крана. Подмости скрипят под тяжестью банки[13] с раствором. “Вира!!!” Белые хлопья снега оседают на Валеркином подшлемнике. Звон строп и вой электромоторов. Пустые банки уносятся вверх. Работа… А вечером — в зал. Я несусь в валенках по краю девятиэтажной пропасти и понимаю, что счастлив…

Удельная. Ларьки, торгующие всякой всячиной. “Хочешь, познакомлю с классной девчонкой?” — спрашивает Олег. В его светлых глазах хитрый блеск. Я киваю: “Конечно!” Впрочем, в положительный результат что‑то не верится. Но Олег хватает меня за локоть и тащит к одному из ларьков. Они напористые, эти карелы. В ларьке — цветы и мандарины. Такой вот набор. Их продает симпатичная девушка в спортивном костюме. Темно‑каштановые волосы. Волевой подбородок. Что‑то неуловимо восточное в очертаниях лица. “Знакомьтесь, — говорит Олег, — это Света”. — “Игорь”, — я исполняю шутовской поклон. Девушка улыбается…

Глава 3

Санкт‑Петербург. Декабрь 1991 г.

— А‑ах! — Судорожный вдох. Я рывком сел в постели. Лунный свет заливал комнату льдистым призрачным серебром. Тренога мольберта казалась кошмарным насекомым, порожденным бредом больного воображения. Холодные лучи стекали с подвесок люстры. Тишина. Нет, на кухне капает вода. Надо завернуть кран.

Я спустил ноги на пол и стал нашаривать тапочки. Светящийся циферблат часов утверждал, что сейчас — полчетвертого ночи. Проклятие, что же мне снилось? Я с силой потер ладонями лицо и удивленно уставился на мокрые ладони. Атас! Да я плакал во сне! Вот откуда ком в горле… Пощупал подушку. Мокрая. Ни фига себе! Воровато оглянулся. Нет. Светка спит. Сбросила одеяло, и холодные лунные блики лежат на высокой груди. Я немного посидел, разглядывая спящую. Красивая у меня все‑таки женщина. Как мечта. Правда, безбашенная, с темпераментом. Но это пока не мешало…