|
Короткий осенний день давно перевалил за полдень. Неприветливое поблекшее солнце осветило сквозь разорванные тучи правый берег реки. С крутого склона спускались редкие лиственницы и густая толпа кустов стланика. До них не больше двухсот метров — рукой подать, но попробуй доберись! — Видите, коса, — обратился ко мне Никифор, — а за ней перекат? Лишь бы попасть на нее, а дальше через перекат хорошо пройдем. — Да, но и до косы не просто добраться. Вон какая стремнина! — Ничего, за несколько раз налегке переправимся. Немного выше, за поворотом реки, виден небольшой галечный островок. — Как лезвие ножа, он разделил русло на две неравные части. Между берегом и островом в узкой протоке с глухим шумом неслась тяжелая, как чугун, масса воды; было ясно, что тут глубоко и лошади не достанут дна. По другую сторону острова река разливалась не меньше чем на полтораста метров; там белели гривы волн над валунами и слышался сильный гул и плеск воды. И стремнина и перекат были чреваты опасностями. Я знал, что каюр очень опытен и на его мнение можно положиться. Однако разгулявшаяся стихия требовала осторожности. — Никифор, попробуем сперва сами перебрести на остров, а потом в случае удачи можно начать и общую переправу. Каюр взглянул на меня своими узкими глазами. — Ну что ж, попробуем. Только лучше бы вы побыли здесь, я съезжу один. — Нет, нужно ехать вдвоем, это вернее. — Ну, поехали! Он обогнул небольшую группу заметно оголившихся кустов тальника и, поднявшись чуть выше верхнего края островка, направил лошадь к воде. — Выньте ноги из стремян. — Хорошо. Только не торопись, Никифор! От нас до галечной отмели не меньше сорока метров. Струи быстрого потока то расстилаются перед глазами ровной пеленой, то свиваются громадными жгутами или закручиваются маленькими провалами воронок. Стремительная масса воды вызывает головокружение. Хлестнув лошадь прутом, Никифор обернулся ко мне! — Если поплывем, ослабьте повод, лошадь сама выберется. Серый повел ушами и, наклонив голову, скосил темным глазом, как бы спрашивая: «Идти ли?» Это умный старый конь, прекрасно разбирающийся в сплетениях таежных тропинок и хитрых ловушках горных рек. Я слегка подтянул повод и тихонько толкнул коня каблуком: «Иди, ну иди же, Серко!» Осторожно ступая, Серый спустился с берега и, подняв голову, вошел в воду. Тут же он погрузился по колени, по грудь и затем поплыл. Вздувшаяся волна ударила его в бок. У моей правой ноги закипели буруны. Быстрина тотчас подхватила нас и, развернув по течению, как щепку, потащила вниз. — 150 —
|