Сталкинг

…Меня вели на расстрел в задний двор два конвоира, я не хотел идти, и они били меня прикладами, но мне не было больно, я только инстинктивно прикрывал голову руками. Мелькнула мысль, зачем им расстреливать меня, ведь я уже мертв, вдруг я вспомнил свой сон и почувствовал удар разочарования, что сон остался сном, и от этого удара я проснулся. Было темно, но я услышал шелест ветра в тишине и подскочил, безумно радостный от того, что произошло. Я на ощупь выскочил из дома и увидел ночное небо и ущербную Луну, и я был безумно рад и Небу, и Луне, и Ветру. Моя благодарность была вещественной, я действительно посылал ее. Я пошел в дом и долго обдумывал происшедшее, особенно меня впечатлило, что в тюрьме я лег утром, а здесь очутился вечером. Мне порой казалось, что я сплю, и лишь с приходом дня я мог поклясться, что я это я, а окружающее абсолютно реально. Я в возбуждении ходил и ходил по дому, нашел какую-то одежду, надел на себя. Вдруг я почувствовал страшный голод и теперь уже целеустремленно начал рыскать по дому в поисках пищи. Была весна, и в лесу я вряд ли что-нибудь нашел бы поесть. Я чувствовал, что если не поем, то скоро умру...

…Я пробирался к железной дороге, мне надо было попасть глубже в тыл, чтобы увидеть женщину с которой я жил до войны и я решил покинуть свое убежище в лесу. Здесь я прожил почти месяц, охотясь с помощью примитивных ловушек, и хоть мне пришлось жить впроголодь, я был очень счастлив. Неопределенность мучила меня, и я решился на рискованное предприятие. Выйдя из леса и минуя села, я все же понял, что нахожусь на неокупированной территории. Но от этого на душе не было легче, у меня не было документов, и меня любой мог пристрелить, как дезертира или просто из страха и отвращения, ведь я очень живописно смотрелся в оборванной самодельной одежде с всклокоченными волосами и щетиной. Я понял, что мне нужна маскировка. Мне пришлось ночью войти в село, я нашел хату, где люди праздновали, собак не было, видно съели. Когда они перепились, я вошел в натопленную баню, помылся и побрился, надел чистое белье. В сенях дома, куда я решился войти, я нашел то, что нужно – старую красноармейскую шинель и буденовку в ее рукаве. Съел кринку сметаны, предусмотрительно выставленную на холод хозяевами. Я вышел в чисто поле, мне стало очень легко, меня раздувало от оптимизма. К железной дороге я вышел перед рассветом, там стоял товарный поезд. Охраны не было видно, я нашел открытый сверху вагон, залез внутрь, в нем раньше перевозили лес, я забился в угол и замер. Там я прожил 2 долгих дня в ожидании. Потом сомнения начали грызть все сильнее. Эта ветка могла быть тупиковой, ее могли разрушить где-то дальше и т. д. Однако рельсы блестели, значит, движение все же было. На третий день на станцию приехали люди на грузовиках, и стали загружать вагоны бревнами, я незаметно выпрыгнул и ждал в кустах. Погрузка закончилась ночью. Они уехали, и я залез, затиснулся между бревнами. Прошли долгие часы, на рассвете я уже собрался вылезать, когда почувствовал шум и вибрацию подкрадывающегося паровоза, я не рискнул выглянуть из своего убежища. Удар. Через несколько минут поезд тронулся и я уснул…