Нагуализм

Если исходить из того, что кастанедовское сказание опирается на фактический материал, то приведенный параграф содержит как минимум три сообщения, вызывающих особый интерес. Во-первых, речь идет о некоем «полужреческом ордене», состоящем из тетеуктин (ацтекской знати). Это поясняет, почему нагуализм как наука осознания в том виде, как она изложена у Кастанеды, никогда не был распространенным и общеизвестным. Кроме того, членов этого таинственного ордена называли «искусными магами». Следовательно, высшая магия нагуализма была их основным занятием.

Во-вторых, любопытным совпадением (или несовпадением) является то, что членов ордена именовали «священные товарищи по оружию». Если учесть множество переводов с языка на язык, то «товарищи по оружию» и толтекские «воины» — практически братья.

В-третьих, здесь же сказано, что задачей членов ордена было ввести сознание в такое состояние, в котором человек может «видеть видения и сновидеть сновидения».

Об особой роли видения и сновидения в нагуализме сказано немало. Однако надо иметь в виду, что приведенная выше цитата — далеко не единственное совпадение с тем, что сообщил в своем мистическом эпосе Кастанеда.

Небезынтересно описание сверхъестественных способностей, которые приписывали нагуалистам конкистадоры-миссионеры. Разумеется, нужно понимать, что подобные описания зачастую фантасмагоричны и полны преувеличений. Христианские миссионеры, проповедуя святую веру по всему свету, постоянно встречались с языческими племенами и их необычными религиозными культами. Экзотические верования туземцев чаще всего воспринимались провозвестниками веры Христовой как та или иная разновидность сатанизма. Иначе говоря, «Нагуаль — это Дьявол, Дьявол и еще раз Дьявол!» Он поощряет низменные инстинкты, губит всех, кто попал под его влияние, вызывает у своих поклонников всевозможные сексуальные извращения и, наконец, сводит с ума...

Понятно, что римская католическая церковь, дабы укрепить веру собственных прихожан, нуждалась (как это теперь называют) в «образе врага» — образе Врага людского, искусителя душ, Сатаны, сила которого была не только повсеместной, но и поистине впечатляющей. Этим, очевидно, отчасти объясняется энтузиазм, с каким миссионеры и новоназначенные епископы описывали в докладах римскому руководству сверхъестественные способности и магические силы племен, сообществ племен, по их мнению, продавших душу дьяволу. Могучие «сатанисты», наделенные дьявольскими возможностями противостоять христианским завоевателям, являлись замечательной иллюстрацией тому, что Церкви по-прежнему необходимо вести непрерывную войну с Сатаной.