Шаманка

—Можно мне зайти к вам и выпить чашечку чая? — спросила я, делая шаг по направлению к крыльцу.

Руби кивнула, развернулась и вошла внутрь. Решив, что это должно означать приглашение, я последовала за ней, но остановилась на пороге, чтобы рассмотреть мертвых оленей. Тут же из дому вышла Руби, но на этот раз она сжимала по ножу в обеих руках. В ее старческих глазах горел огонек детской нетерпеливости. Она протянула мне разделочный нож и приказала помочь ей разбирать оленьи туши.

—Поговорим о твоем путешествии позже, — сказала старуха. — А потом я расскажу тебе и о свадебной корзинке.

Сжав мою руку с неженской силой, индианка потащила меня к мертвым оленям:

— Поторопись, нам надо управиться поскорее!

Мне стало по-настоящему страшно. Сунув нож мне в руку, старая индианка стала торопливо говорить:

— Быстро делай то, что я тебе буду показывать. Нужно покончить с этим, пока не наступило трупное окоченение.

Обе оленьи туши лежали на боку. Руби стала на колени, придала им нужное положение и затем, орудуя ножом, приказала мне повторять все ее движения. Эта женщина была моим единственным ключом в поисках корзинки, и потому я послушалась ее беспрекословно. Руби стала отделять копыта на задних ногах, и я тоже засунула лезвие ножа между к раем копыта и кожей. От вида крови и отвратительного звука разрезаемой плоти из моих глаз брызнули слезы. Но я продолжала работать, стараясь все повторять за Руби. Поначалу я резала аккуратно, но вскоре потеряла терпение и отделила копыто от сустава одним резким ударом, так что оно покатилось по крыльцу. Мне хотелось рыдать.

Старуха тем временем запустила свой нож под шкуру и стала отделять ее от мышц ноги по направлению к животу. Казалось, это занятие доставляет ей необъяснимую радость, и она следила за тем, чтобы я не отставала. Я старалась изо всех сил, и вскоре шкура на каждой ноге была отделена от мяса. После того Руби перевернула своего оленя на другую сторону и сделала то же самое с моим. Я была вся забрызгана кровью, мои руки и нож стали липкими. Неожиданно Руби вспорола брюхо своего оленя так быстро, что кишки и сгустки крови вывалились на крыльцо прямо передо мной прежде, чем я успела внутренне приготовиться к этому зрелищу. Закрыв глаза, я продолжала орудовать ножом. Чуть позже я все же нашла в себе силы посмотреть на внутренности. Там оказался мертвый плод, и я увидела, что молоко еще сочится из сосков матери. Тошнота начала накатывать на меня волнами. Закрыв глаза, я стала пятиться прочь и испугалась еще больше, когда на меня навалилась тьма.