|
Силу влечения-к-покровительству можно сравнить лишь с шумом крови, пробуждавшем суперанимала в мирном некрофаге-палеоантропе. Размыкается центрация на собственную телесность, Океанос взывает к воссоединению, осиновый call самосохранения оказывается ненадежной подпоркой — и вот вампир уже держит в объятиях своего избранника. Сравним эту картинку с описанием маркиза де Сен-Симона: «Страсть этого рода словно бы вызывает помутнение разума даже у лиц, во всем прочем отличающихся завидным самообладанием… Более того, одержимые этой страстью делаются похожи друг на друга: и прославленные генералы, и люди весьма робкого десятка, и даже женщины — особенно женщины. Они теряют свое изощренное искусство притворства, предусмотрительность, щепетильность; можно сказать, они лишаются человеческого облика и в их поведении проступает нечто хищническое»[46]. Соответствующие наблюдения то и дело встречаются и у других авторов той же эпохи. Сходство описаний подводит к решающей аналогии: подобно тому, как шум крови в точке его максимальной слышимости разрушает скрепы самосохранения и даже видовой адаптации, жажда иноприсутствия в исполненной жизни психосоматике другого разрушает навыки социальной адаптации и нарушает правила приличия. При этом гендерная принадлежность объекта влечения не носит формы предопределенности: вторичный вампиризм может распространяться по каналам сводничества, покровительства, рассчитанной лести — идентификация и выбор объекта в данном случае совпадают. Здесь действует несколько видоизмененный принцип поручика Ржевского: впиваться во все, что шевелится, не различая «ни иудея, ни эллина». Важно, чтобы «объект» шевелился, да поживее, источал жизнь, прорывался неразбавленной эссенцией бытия. Приведенное сопоставление как раз и показывает, что переносный смысл вампиризма переносит не так уж и далеко. Общим признаком во всех случаях оказывается эксклюзивное внимание к живому, свежему, манящему шумом неуемного, нерастраченного бытия-в-возможности. Мертвое не интересует, оно не фиксируется в перископах тепловизоров — таково самое общее определение вампира и вампиризма в любых ипостасях. Типичные представители вторичного вампиризма, часто оказывающиеся лидерами салонов, авторитетами агональных тусовок, как правило, не различают пола и физического (метрического) возраста своих избранников. Ярко выраженные предпочтения такого рода могут быть осложняющим или, как сказал бы Аристотель, привходящим обстоятельством выбора. Первоочередное значение имеет специфический «огонек в глазах», зов свежей крови. Угаснет огонек, исчезнет запал, как свидетельство нерастраченного бытия, и выжатый лимон отбрасывается, несмотря на сохраняющуюся и даже возрастающую степень признанности. С течением времени всевозможные почетные звания, премии и награды превращаются в связки чеснока… — 96 —
|