Прикладная метафизика

Как раз в таком строгом, содержательном понимании вампиры, так же как и вся прочая «нечисть», лишены души. Вампир не может быть ни душевным, ни великодушным, ни малодушным — и это простая констатация, объясняющая, в частности, разницу между анимацией и одухотворением[39]. Никакая сверханимация сама по себе не создает зону психе, ведь обладать душой (психикой) — значит не терять «себя» в движениях рефлексии, проекциях воли и манифестациях желания. Негативная бесконечность души означает, что за ее пределы невозможно выйти — форма Я сохраняется в самом прихотливом ряду отождествлений и растождествлений.

За зеркальные пределы психе выводит лишь туннельный переход: проскакивание-без-зависания, мгновенная трансформация в противоположность становлению. Такие психологические коридоры объяснимого, санкционированного перемещения, как ассимиляция, аккомодация, представление (не говоря уже о воспитании и самовоспитании), слишком медленны для овампиривания, они не достигают порога туннельного перехода. В классической схеме Фрейда различаются две первичные операции Я — идентификация и выбор объекта[40]. Мерцающее, импульсивное бытие вампира в принципе может быть описано как внезапная идентификация, при которой не сохраняется даже формальная самотождественность. Строго говоря, вампир может отвечать за свои кровожадные деяния еще в меньшей степени, чем отдельный человек за первородный грех всего человечества. Но таков важнейший принцип всех человеческих устоев — отвечать за то, что неподконтрольно повседневному режиму сознания. Туннельный эффект являет собой тип трансформации, не отвечающий даже на вопрос «откуда?»; в общем случае не фиксируется и определенность (отдельность) внезапно обретенного, захваченного тела. Возьмем какой-нибудь характерный эпизод из фильма, хотя бы из уже упоминавшегося триллера «От заката до рассвета» Родригеса.

Мы видим вамггирион в действии. Инициированное коллективное тело жаждет крови и рвется к ней, не обращая внимания на инстинкт самосохранения. Герои отважно сражаются с нечистью, «теряя в борьбе» одного за другим своих товарищей. Сейчас станет жертвой еще один: клыки вампира уже оказались в роковой близости от его горла. Но вампир внезапно отступает, теряя к добыче интерес. Зритель, в соответствии с правилами игры, тут же догадывается, что бедняга уже подвергся укусу и, стало быть, «овампирился». Теперь, не приходя в сознание свершившегося факта, он мчится сквозь туннель и вот-вот присоединится к вампириону. Для нападавшего это означает, что потенциальный объект исчез с экрана тепловизора. Выходит, что датчики вампириона не фиксируют отдельной телесности, они чуют лишь круговую циркуляцию крови — не той, что уже влилась в Океанос, а той, которая еще пульсирует в замкнутости автономного круга кровообращения. Вамгшрион пребывает в непрерывной экспансии в соответствии с четкой системой распознавания «свой-чужой», регистрируемой вампирической оптикой. По идее, после исчезновения из зоны чутья всех потенциальных объектов, дальнейшее поведение вампириона должно определяться набранной «критической массой». Если некий критический уровень не достигнут, коллективное тело впадает в режим анабиоза: состояние суперанимации отзывается назад (по народной версии — криком петуха или первым лучом солнца). Если же естественная скорость набрана и рубеж преодолен, то туннельный проскок ведет в следующее состояние, в режим «штормящего Океаноса», когда разрушению подлежит уже случайная телесная дистрибуция самого вампириона.