|
Обрывки мотивов, скомпонованные как попало, размывают линию судьбы, смывая четкие очертания происходящего. Каждому знаком «застрявший мотивчик», вызывающий досаду и сбивающий с толку. Он действует подобно наваждению и далеко не всегда фиксируется в своем явном звучании. Принудительная трансляция такой внутренней «музыкальной заставки» приводит к некой дезориентации: разрывается осмысленная цепь поступков. Появляются паразитарные действия, которые можно было бы назвать немотивированными, если бы они не были проявлением, «распечаткой» застрявшего сорного мотивчика. Можно представить себе, какую сумятицу вносит гетерофония в ход вещей , в самые различные горизонты происходящего. И наоборот, всякая правильно настроенная «лира» передает поступь замысла о целом, ритмику и мелос некоторого собственного внутреннего времени. Следует полагать, что высший смысл метамузыки не в том, чтобы воздействовать на контрольные датчики (например, на наши уши, давно уже не способные к детекции источника Зова и к оценке степени его искажения), — выход в эфир с трансляцией неслышимого кайроса есть самодостаточная цель, телос. По крайней мере, для богов, как сказал бы Ницше, догадавшийся, что рождается в духе и из духа Музыки. 8. Оценка жизнеспособности целого связана с проникновением в течение внутреннего времени, определяющего ход вещей (помимо внутреннего времени ход вещей определяется еще и извне, посредством препятствий). Свидетельство подлинного проникновения только одно — расслышанность мотива, а длительное внимающее соприсутствие может привести к самозабвению, к растворению и утрате автономности. Именно поэтому следует внести поправку в единственное оценочное суждение по поводу сотворения мира. В русском переводе (как, впрочем, и в других европейских) мы читаем: «И увидел Бог, что это хорошо» (Быт. Гл. 1). Но увидеть, обозреть, даже Божественным зрением, можно лишь констелляцию хороших форм, пресловутые неподвижные и неизменные эйдосы. Динамический аспект происходящего регистрируется свыше только аккордом, созвучием. Симфоничность неслышимой музыки — вот что могло «усладить» Божественный слух и вызвать столь непосредственную оценку. В строе расходящихся и сходящихся неслышимых созвучий получают свое объяснение и контрапункт естественного отбора, и трагический кайрос истории. Принципы метамузыки сохраняют свою регулирующую силу там, где не работает ни линейная телеология, ни даже предустановленная гармония: ее недостаточно для объяснения обратной связи, волнующей встречи Творца со своим творением. Царство Господне с непременно поющими ангелами напоминает не вселенский паноптикум, не Дом Художника, а, если угодно, Дом Композитора. — 206 —
|