Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти

Его чудовищную память можно смело назвать патологической, и она, конечно же, не могла не наложить отпечаток на его внутренний мир и личность в целом. Она была его проклятием, и этот тяжкий крест ему предстояло нести по жизни до конца своих дней. «Другие думают, а я вижу!» — восклицал Ш., и в этой фразе, как в капле воды, отражены все достоинства и недостатки наглядного мышления. Его воображение было настолько ярким, что реальность зачастую рисовалась ему смутным сном, мимолетными лихорадочными грезами. Вместо того чтобы быть только верной и послушной служанкой, нечеловеческая память Ш. вертела им, как хотела, и он был обречен жить в мире да леких воспоминаний и странных фантазий. Он переменил с десяток профессий, но так ничего и не добился в жизни. Его личность была без остатка поглощена невозможной, болезненной памятью и почти целиком ею и исчерпывалась.

Укол зонтиком

В учебнике психологии Бориса Михайловича Теплова (1896–1965) написано, что «память заключается в запоминании, сохранении и последующем воспроизведении или узнавании того, что мы раньше воспринимали, переживали или делали». Современные учебники трактуют память примерно так же, повторяя известное определение Б. М. Теплова практически слово в слово. И хотя в наши дни науками о мозге накоплен огромный фактический материал относительно функционирования памяти (в различного рода теориях тоже нет недостатка), интимные механизмы запечатления, сохранения и воспроизведения следов во многом остаются тайной за семью печатями. В этой главе мы не полезем в дебри нейрофизиологии, а ограничимся рассмотрением памяти у братьев наших меньших.

Память является непременным атрибутом всех живых существ, населяющих нашу планету. В позапрошлом веке некоторые физиологи ставили вопрос еще шире, рассуждая о памяти как всеобщей функции организованной материи. При таком подходе под памятью следовало понимать сохранение любых изменений, полученных в результате внешних воздействий, после того как самих этих воздействий уже давнымдавно нет и в помине. Фотографическая пластинка способна сохранять изображение, а железо — намагничиваться. Намагничивание есть не что иное, как приобретение, сохранение и воспроизведение новых свойств.

Однако современная наука весьма скептически относится к столь расширительному толкованию памяти и отказывает неорганической материи в этом качестве. А вот живым организмам, даже самым примитивным, память, по-видимому, необходима, поскольку стратегия выживания, опирающаяся на фиксацию прошлого опыта, оказывается много надежней беспамятного прозябания. Эволюция не могла не подхватить столь ценный признак. Недаром выдающийся французский теолог и философ Пьер Тейяр де Шарден (1881–1955), бывший по совместительству палеонтологом, в свое время сформулировал закон цефализации — целеустремленного наращивания мозговой мощи.