|
1.6. Экология психотерапии (1992) 73) Особенное положение психотерапии в медицине объясняется прежде всего тем, что психотерапия есть воздействие не материальными способами (лекарство, лечебная грязь и т. д.), а душевными. Поэтому в психотерапии часто работают как специалисты не врачи, а психологи, педагоги, гуманитарии (арттерапевты, библиотерапевты, музыкотерапевты), священники. Неклинические психотерапевтические воздействия предопределяются не конкретной клиникой, не личностными особенностями, а главным образом надклини-чески, надхарактерологически (не дифференциально-диагностически, без нозологических, например, поисков) отмеченным расстройством или конфликтом, толкуемым с точки зрения определенной символически-мифологической психотерапевтической ориентации. Здесь клиницисты прежних времен обычно начинали спорить, называя выдумкой, например, фрейдовский комплекс Эдипа — бессознательное эротическое тяготение всякого мальчика к матери как к своей первой женщине с ревностью к отцу и страхом перед ним за возможное отмщение. Подобное убеждение о всякоммалъ-чике есть выдумка для клинициста, но многие люди (в том числе совершенно здоровые), по аутистической природе своей чувствующие не материальное, а духовное как первичное, изначальное, принимают комплекс Эдипа (для девочки — комплекс Электры) как истинную правду жизни, несомненную реальность. Пациентам такого рода будет серьезно помогать психоанализ Фрейда, а другим аутистическим пациентам — та другая психотерапевтическая аутистическая (идеалистическая) система (психоаналитическая, экзистенциальная, гуманистическая, религиозная и т. д.), с которой они испытывают духовное созвучие. Пациент же реалистического склада чаще тянется к клинической психотерапии. Клиницист, конечно же, может психотерапевтическое клиническое воздействие, исходя из клинических особенностей пациента, строить в психоаналитическом или даже в религиозном духе, но тут напрашивается одно сравнение. Глубоко верующий сельский священник даст предрасположенному к религиозной вере человеку (в том числе и как психотерапевт) несравненно больше, нежели столичный религиовед-атеист, грамотно толкующий Евангелие. Теперь, когда, наконец, нравственные, общечеловеческие ценности признаны высшими и у нас, никто не вправе лишать пациентов идеалистически-аутистического склада того психотерапевтического воздействия, к которому они предрасположены. Искусственный запрет какого-то психотерапевтического направления нарушает весь психотерапевтический ансамбль. И в этом смысле возможно говорить об экологии психотерапии как части «экологии культуры» (термин Д.С. Лихачева). — 26 —
|