|
Осмотр психолога. Испытуемая была фиксирована на случившемся, сама начала говорить о чувстве вины, о своих внутренних переживаниях, о том, что постоянно тянет на кладбище. Выглядела рассеянной, заторможенной. О себе рассказывает откровенно, не пытаясь приукрасить себя. Считала себя несчастливой, т. к. жизнь сложилась неудачно: сама рано заболела, муж — пьяница, сына — парализовало в 15 лет, дочь расходилась с мужем. Обеспокоенности своей судьбой не проявляла, относилась к этому безучастно. Характеризовала себя человеком спокойным, покорным, нерешительным, замкнутым, не очень разговорчивым: «Я свое в себе переживаю с другим мне трудно делиться, и зачем? У других свои проблемы. Когда муж обижал, слова в ответ не скажу, в себе обиду держу. Потом сама первая мириться подхожу». Мужа описывала человеком вспыльчивым, плохо отходчивым, неблагодарным. В профиле личности испытуемой пик находился на шкале депрессии, что свидетельствовало о пониженном настроении, которое сглаживает проявление личностных особенностей. В профиле отразились такие особенности, как тревожность, аффективная ригидность, замкнутость. В эксперименте испытуемая пассивно подчинялась инструкциям, и, хотя работала старательно, продуктивность ее деятельности была низкой из-за ее состояния. Интеллектуальные способности испытуемой достаточно сохранны. Для ее ответов была характерна обстоятельность, склонность к детализации. Анализ ситуации правонарушения: Испытуемая свою жизнь с мужем считала неудачной с самого начала. Он сразу стал пить. В пьяном виде был грубым, ко всему «привязывался». Бил посуду, если что-то не так. Мог ударить испытуемую за то, что она не купила ему сигарет. Заставлял «бегать» за вином. С ее состоянием, чувствами не считался. Когда у испытуемой болела голова (что было нередко), дразнил перед детьми: «Вот, мать напилась». По молодости терпела, не обращала внимания, «нерешительная была», «считала, что не хуже других живем». С годами неудовлетворенность нарастала. Муж уже пил запоями. Заботы по хозяйству, по дому, о детях, один из которых был инвалидом, легли на ее плечи. При этом муж оставался недовольным, придирался без повода, ревновал, стал обвинять в том, что дети не его. В последнее время перед случившимся, не было никакого настроения, никакой радости. Разрывалась между больным отцом и своим домом, где был сын-инвалид с отцом-алкоголиком. Кроме того, у дочери в семье были неприятности. Терпение кончилось, «убил он все во мне». Испытуемая стала замечать, что стала более раздражительной, могла ответить на оскорбления мужа. Сам муж говорил: «Ты стала какая-то неласковая, недобрая». До 10 апреля 1997 г. муж обвиняемой уже несколько дней был в запое: «Я уже не могла видеть его пьяным. Он все время бубнил, кричал, придирался, выгонял меня. Только приберусь, прихожу, дома — грязь, одни бутылки». 10 апреля видела мужа выпившим днем. Решила поговорить с ним окончательно. Он клятвенно обещал отоспаться и больше не пить. Поэтому вечером, когда возвращалась домой, настроение было нормальным, не ожидала увидеть мужа опять пьяным: «Ведь поверила в который раз». Зайдя домой, увидела не только пьяного мужа, но и его собутыльника — БОМЖа, который лежал на Андрейкиной кровати. Почему-то сильно возмутило, что тот спит на чистой постели сына. Возмущенная, выгнала его из дома. Ощущала ненависть, зло, обиду «за свою жизнь». Мужа возмутил ее поступок. Стал разъяренным, схватил за волосы. «Внутри все замерло», потом «какая-то внутренняя сила появилась». Толкнула его, началась истерика, кричала, визжала. Когда он встал снова толкнула его: «Со мной такого раньше не было». Потом пошла в ванную мыться: «Я за этим и пришла». Машинально помыла голову, нужно было надеть халат, которого рядом не оказалось. Вышла из ванной, муж стоял страшный, с ненормальными глазами. Появился испуг, но мысли убежать не было. Толкнула его и пнула не сильно 2 раза. Остановилась, когда увидела странный взгляд мужа. Поняла, что ему плохо, стала спасать, потом побежала за «скорой». Было тяжело, сильно устала. Когда врач сказал, что муж умер, «не верила, что убила его». Всю ночь просидела, проплакала, казалось, что он еще дышит. Не знает, почему сразу не созналась в убийстве, но отметила, что после признания ей стало легче. Без признания «на душе чувствовала тяжесть». — 23 —
|