|
Традиции мертвых поколений Подобная трансформация видов профессиональной преступности происходит в определенных социальных условиях под действием уголовных традиций и обычаев, которые, переходя в сознание антиобщественных лиц, превращаются в своеобразный регулятор отношений определенных групп людей. О силе действия традиций писал К. Маркс, отмечавший, что «традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых»6 . Нами установлены некоторые неформальные нормы, действующие со времени средневековой России. Например, прием в сообщество воров, применение блатных санкций (изменились лишь ритуальные детали). Изучение также показало, что профессиональный жаргон карманных воров и карточных шулеров остался по существу без изменений. Не случайно в «Курсе советской криминологии» эти две категории преступников относятся к наиболее типичным хранителям «старых воровских традиций» 7. Как и 300 лет назад, в уголовной среде сохраняются клички, татуировки, воровские песни и иные атрибуты устойчивого преступного поведения. Однако не всегда одни лишь обстоятельства способствуют формированию какого-то поведения. В. И. Ленин отмечал, что «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его» 8. Поэтому профессиональная уголовная среда вырабатывает такие нормы поведения, требования к своим членам, которые направлены на непосредственное ее сохранение. Со временем и они превращаются в традиции и обычаи, которым, по выражению В. Д. Плахова, присуще то общее, что позволяет назвать их общесоциологическим законом. Например, требование преступного мира дореволюционной России ко всякому преступнику, заключавшееся в том, чтобы «он был человеком твердого нрава и несокрушимого характера, был предан товарищу, общине; был ловок на проступки и умел концы хоронить, никого не задевая и не путая» 9, полностью сохраняется в среде профессиональных преступников наших дней, особенно у «воров в законе», шулеров, карманных воров и членов организованных сообществ. "… тяготеют как кошмар над умами живых" Живучесть уголовно-воровских традиций объясняется, главным образом, их постоянным воздействием на сознание преступников, отражаясь в котором они становятся неотъемлемой частью субкультуры. При этом степень их активности усиливается при появлении в обществе противоречий, ослаблении в нем моральных институтов. Нельзя не учитывать также отсутствие целенаправленной профилактики уголовно-воровских традиций, так как многие годы считалось, что в обществе при господствующей коммунистической морали не может быть никакой антиподной субкультуры. Между тем невидимые, статистически не отражаемые процессы этого явления не только продолжали развиваться, но даже фиксироваться без должной оценки в литературе. После опубликования в начале 70-х годов известной книги рецидивиста Ахто Леви автор получил своеобразное послание — «кодекс воровского закона», где его упрекали (с точки зрения воров, наверное, справедливо) в незнании «законов» преступного мира и в том, что он не был «вором в законе». Через 10 лет аналогичное событие произошло с В. Шукшиным после выхода в свет его кинотрагедии «Калина красная». Он также получил от воров сотни писем, в которых его с возмущением упрекали в искажении воровских «законов». «Шукшина взбесит этот факт разделения ворьем самих себя на честных и нечестных, и он ответит им через газету «Правда»,— писалось в воспоминании о B. Шукшине 10. — 152 —
|