|
Пусть мертвые сами хоронят своих мертвых в гробах земли и 666. Пусть сами живые топят своих живых и 888. Пусть вместо живых смертных, Хомо Сапиенсов. на земле будут только мертвые Хомосы, а в воде живут лишь живые Сапиенсы. Всякий выбирает свои пути сам, а лично для меня это всего лишь байки, но очень любопытные с точки зрения, которая может быть выражена через мои постоянные вопрос о том, следует ли мне читать те же труды Фрейда, Юнга или Бжезинского, или овчинка психотерапий выделки не стоит, а шахматы глобализаций сгоревших при чтении свеч? Общая характеристика книг, написанных, живыми смертными в том, что это бесконечные списки неклассифицируемых аксиом аристотелизма, и вся их группировка по плоду добра и зла николаиизма. Т.е., это как раз то, что выражается через байку выше об абулической сомнамбуле с ее слиянием мании преследования и униженности, которая начав копать ямку, даже если сломает лопату, то все одно прокапает земной шар насквозь. Не будет ли простым психологическим объяснением старых догматов о том, что людям нужно божественное откровение, и что это откровение не в трансе прямого богообщения сектантов, а лишь в опосредованном церковном общении с божественностью через логос, в том, что у Хомосов нет внутреннего переключения, ибо у них просто нет внутреннего мира, а зато у Сапиентов нет внешнего переключения, но наличествует богатейший внутренний мир персервации женских жизненных переживаний в параноической мании преследования русалок по жизни? Иначе, если, скажем, я собираюсь учить психологию, чтобы кого-то там лечить, то с чего мне начинать учебу с обычного учебника, или с чтения писаний Юнгов и Фрейдов, и есть ли какой-то смысл в моем чтении сих «стигмата хомо-сапиенти», если я не собираюсь лечить ни Фрейда, и ни Юнга? Ведь если бы они просто прожили еще 700 лет, как библейские патриархи, то они бы своей писаниной весь наш глобус завалили бы, ибо у них в этом баптисткам трансе нет ни внешнего переключения, ни внутреннего тормоза для их чистописания. Хотя мы живем не во времена Юлиев Цезарей и явно не в Александрии, но лично я никак не пойму, почему в наше время никого не прельщает слава Герострата? Наверняка, одной из лучших, замен, а может быть и самой лучшей заменой Александрийской Библиотеки может послужить Библиотека и Издательство Гарвардского Университета. Озарившее ночное небо пламя пожара служит лишь сигналом для всех новообращенных (или совращенных и развращенных), скажем, неохристиан, которые загодя готовятся к торжеству терзаний и подготавливают соответствующие раковины ракушек. Ну, кого волнуют мертвые папирусы, пергаменты или писания на бумаге, когда главная жизненная задача провести жизненно важную проверку самой жизни, которую так и не поняли в тестировании Александрийской Музы Математики. Надо при свете огня пожара окончательно выяснить самое мрачное в всем этом деле глобализаций на шахматных досках - плачет Гадина, когда сама меняет кожу, или девицы колен Левиафановых не плачут даже тогда, когда с них шкуру раковинами ракушек заживо сдирают? Она не плачет из гордости ляшесткой, или из гордыни шляхетской, или же лишь из своей гордости гордыни гадины искуса? Терзай, терзай ты правдой сердце ей, пустое сердце бессердечной не жалей. Пускай она поплачет, ей плакать ничего не значит, а если что-то ей и значит, кто же с ней самой поплачет? Враги дипломированную гарвардку поймали, связали и стали пытать, но нежные девичьи губы упрямо лишь непристойность шептали: «Не выдам же, твою такую-то растакую мать!» Ясно, ведьма имеет ввиду нашу Божью Мать, посему …!? — 68 —
|