|
Итак, цезарь врет, ибо нет вранья без царя, и нет кайзера без вранья, Карл враньем совращает, Чарльз развратом врачует. Иначе, цезарь имеет дело с сексуальной психопатией ненасытных свинищ в пресышении похотью, и оной у упившихся козлищ в упоении похотью. Есть ли во всех описаниях любых заговоров против общества, любых кампаний мозгомойки общества в любых странах что-то еще, кроме описания компании Жидо-Сатанизма, или все же нет? Ну, изложение этого же через парафразу: «На чистом воздуси, да при хорошей закуси можно пить до бесконечности». Кто бы мне из психологов сказал, что это такое, если не определение нормального, стандартного мужчины? Что здесь есть еще что-то сверху и в дополнение к тому, что путь к сердцу мужчины ведет через его желудок. Мужика надо напоить, накормить, и спать уложить, и сексом его усыпить, и себе свой секс жене получить. Всякому свое --Аз воздам. А какой секс с голодным и трезвым мужиком, да такой же как с обожравшимся до пресышенным свинищем и упившимся до упоения козлищем. «Горя моя лучинушка, гори моя сосновая. Придет мужик, ломается, разуй, раздень, да свинтусу кланяйся. Взойдет мужик куражится, целуй, милуй, да козлищу кланяйся!» Итак, откуда же, из какого источника могут идти наши идеи о целомудрии? Боюсь, что из мужских истоков не истекает ничего, кроме похоти, пусть и явленной в различных своих обликах, включая ненасытное упивание до приобретения облика свино-козлища. Здесь все эти заговоры жидо-масонов, или иудеев и христиан и иже с ними любопытны как раз тем, что в них нет нужды в действительном существовании какого-то заговора вообще, ибо в этих сублимирующихся либидо нет ничего кроме архетипов, во-первых, «астрологии земных знаков» или же «психологии флегматиков», и, во-вторых, отношений похоти под поясом по чреслам мужчины и целомудрия под пояском целомудрия женщины, когда во взаимных дополнениях по сущности сделана подстава, при которой женщине требуется похоть в сексе, а мужчине зачем-то подавай целомудрие. А вот в-третьих, и что важно здесь для психологии, уже в том, что тетраграмма флегмы с главным знаком Козла при ее дополнении тетраграмматоном холеры Вепря (и его Симонией Весты) полностью охватывают все то, что можно сказать в этом отношении похоти и целомудрия. Т.е., из двух четырехконечных крестов получаем один восьмиконечный, и оный даже будет избыточен, потому что нам для точности надо семь позиций. Иными словами, мы здесь работаем с огненными бесами Каина, Хама, Вепря с одной стороны, и земными чертями Сифа, Сима и Козла с другой, и тетраграмматон Волка-Водолея ни прибавляет ничего к тому, что здесь уже имеется, т.е., этот тетраграмматон Авеля, Нибелунгов, Сынов Неба и Духов Небес с его земным флегматическим Туром есть всего лишь логический класс, получаемый в пересечении классов Каина и Сифа. Т.е. как сказал бы И. Кант, сие есть обычная тварная формальная силлогистика не имеющей творчества формальной логики. И мои извинения моим коллегам за длинноты моих вопросов, но я просто напоминаю, что нам нужно выйти на сангвиника, а его моделировать надо по флегматикам, но вот уже в самой флегме мы не можем ничего сказать о подтипе флегмы из знака Тура, исполненного очами, ибо мы говорим не о нем, а о Козле и Весте, привнося сюда явление нам во флегме Симонии кое-каких признаков холеры Иуды. Обычная логика в представлении цезаря семи тиранам удельных князьков, когда всякий из них увидит в «цезарианском классе логического пересечения» лишь самого себя. А что же делает цезаря цезарем, и отличает Тура от тиранов Козлищ и Свинищ, т.е., что делает Сына Небес властителем в мире сем по воле от мира иного? Лишь то, что в безгрешности цезаря подставлена в нераздельном слиянии божественность Неподозрительной Клеопатры. Странно, но один и тот же раздражитель, т.е., спирт или вода меланхолии, но разные реакции в нераздельно неслиянной флегме, когда имеем или упившихся Козлиш, или целочек Симонии, являющей в целомудрии Весталок лишь пресыщенность Вепря холериков, но получаема же и флегму Тура, исполненного очей. — 114 —
|