Как убивали СССР

Президентский марафон для Лужкова начинался при полной атрофии здравого восприятия действительности и предельной неэффективности при создании партии Лужко­ва - объединения «Отечество». Целый ряд обстоятельств, который должен был бы охладить пыл Юрия Михайловича, в силу специфики его натуры и политической судьбы им са­мим не осознавались. Он не понимал, что результаты выбо­ров 1996 года фальсифицированы, и реальная поддержка москвичей значительно ниже полученных результатов. Он не хотел знать, что партийные выборы и выборы мэра - вещи разные. Новая партия без серьезных оснований потеснить старые не сможет. На новизну у Лужкова всегда был дефи­цит. Да и не всякая новизна привлекает внимание и голоса.

Лужкову казалось, что на него в обществе меньше нега­тивной реакции, чем на других потенциальных наследников Ельцина. Может быть, он верил социологии и ее весьма не­точным данным. На самом деле Лужков был наиболее уяз­вим именно потому, что тогда его никто еще всерьез крити­ковать не начал. Его имидж еще только пробовался на про­чность распространением небылиц про «русский фашизм», якобы обосновавшийся в Москве. Серьезный компромат на него накануне президентских выборов был еще в резерве. Кроме того, выращенные Лужковым олигархи уже имели собственные обособленные интересы. Гусинский, напри­мер, ориентировался одновременно и на Черномырдина и Явлинского и даже позволил перемыть Лужкову косточки на подконтрольном ему НТВ. Что до столичных и централь­ных газет, то Лужков их не контролировал в той степени, чтобы монополизировать информационное пространство. Да и в регионах центральные газеты практически переста­ли читать. В самой столице чтение газет стало скорее раз­влечением, чем поиском мотивов для решения вопроса о поддержке того или иного кандидата на выборах.

Политический вес Лужкова во многом был основан на его проельцинских позициях, на особых отношениях с од­ряхлевшим президентом. Зная, что Ельцин уйдет, Лужков, тем не менее, не мог позволить себе резкую критику без от­ветных залпов ельцинской команды, которая планировала поставить у власти свою марионетку.

Репутация хорошего хозяйственника была создана Луж­ковым в основном за счет эксплуатации старой номенкла­турной системы управления, которая оказалась более эф­фективной, чем либерал-демократическая. В то же время, эта система в течение многих лет продолжала расширять пропасть между бюрократией и обществом. Именно поэто­му в Москве не было практически ни одной общественной организации городского уровня, а у Лужкова не было опо­ры вне бюрократической системы. Великолепно пользуясь номенклатурно-бюрократическими методами управления, Лужков был не в состоянии понять, что они абсолютно не­пригодны в выборной президентской кампании.