История нравов России. Восток или Запад?

Своей неутомимой деятельностью Петр Великий вывел Россию на новый путь, разрушив одновременно с этим гнет предшествующего уклада жизни и преобразовав нравы дво­рянского сословия. Прежде всего нарушается замкнутость семьи: боярские жены и дочери выходят в свет, принимают участие в общественной жизни. Великий реформатор обру­шивается на ханжество, на соблюдение многочисленных ре­лигиозных и домаи/них обрядов, преследует старую русскую одежду, бороды, пводит западноевропейские нравы и обы­чаи. И здесь русские общество раскололось на несколько час­тей: одни пошли за самодержцем в освоении приемов евро­пейской жизни и обучали им своих детей; другие держались старых нравов, ненавидели Петра и его реформы, даже гото­вы были к жертвам; третьи (их оказалось большинство) из­брали «золотую середину» и стремились пробалансировать между новаторами и консерваторами.

Интересно, что в самой семье царя (а потом и императора) тоже проявился этот раскол, хотя он имел некоторые нюансы. Ведь в этом случае сложились довольно сложные взаимоотно­шения между Петром Великим, его первой женой Евдокией Лопухиной, второй женой Екатериной Алексеевной, его сыном Алексеем, царицей Прасковьей Федоровной, вдовой царя Ива­на Алексеевича и матерью будущей императрицы Анны Иоанновны и другими членами семьи. Та же Евдокия Лопухина, кото­рую выдали замуж за Петра, когда ему не было еще и 17 лет, представляла собой идеал допетровских женщин, образец мос­ковских цариц XVII века. Выдающийся русский историк про­шлого века М.И.Семевский пишет о ней так: «В самом деле, скромная, тихая, весьма набожная, она обвыклась с теремным заточением; она нянчится с малютками, читает церковные кни­ги, беседует с толпой служанок, с боярынями и боярышнями, вышивает и шьет, сетует и печалится на ветреность мужа» (242, 13). Она, давшая Петру наследника престола, была постриже­на в монастырь; вместе с тем царица Евдокия сумела внушить царевичу Алексею мысль о том, что отца испортили немецкие нравы. Вполне понятно, что наследник впитал в себя многое из нравов старорусской жизни, однако на него оказали влияние и образованные люди; в связи с этим сын Петра понимал необхо­димость реформ, но идти им нужно было, по его мнению, иным путем (124, 543-544). В итоге царевич Алексей был осужден по велению своего грозного родителя на смертную казнь.

Совершенно иной была Екатерина Алексеевна (Марта Скавронская), сначала фаворитка Петра Великого, а потом госуда­рыня, «сердешнинький друг». Веселая и энергичная, она уме­ла распотешить своего супруга и затеей веселого пира, и князь-папой; к тому же разделяла с ним его горести и радости, забо­тилась о нем, принимала участие в его размышлениях о буду­щем страны. Иными словами, Екатерина Алексеевна поддер­живала морально и психологически Петра в его глубоких пре­образованиях, в разрушении старых нравов. И нет ничего уди­вительного в том, что «суровый деспот, человек с железным характером, спокойно смотревший на истязание на дыбе и за­тем смерть родного сына, Петр в своих отношениях к Катерине был решительно неузнаваем: письмо за письмом посылалось к ней, одно другого нежнее, и каждое полное любви и предупре­дительной заботливости» (242, 83-84). И когда к Петру по­пал донос об «опасном» романе императрицы и камергера В.Монса, последний был публично казнен.