История нравов России. Восток или Запад?

Весь уклад семьи самодержца Алексея Тишайшего с его восьмиаршинными комнатами, с палатами, выстроенными по типу древних гридниц, с «мыленками» - банями, со слюдяны­ми оконцами, изразцовыми печами, со скамьями и лавками, с дворцовыми забавами, обрядами, обедами, богомолиями и пр. по сути отразил весь мир русского средневековья, пронизан­ного патриархальными порядками. Общественный статус ца­рицы и других женщин, входящих в состав семьи самодерж­ца, практически был равен нулю; они, как и боярыни, и куп­чихи, и крестьянки, подчинялись правилам Домостроя, счи­тались лишь приложением к особе владыки, государя.

Алексей Тишайший отличался чрезвычайным благочести­ем, читал священные книги, ссылался на них и руководство­вался ими, соблюдал посты. Как замечает Н.И.Костомаров, «чистота нравов его была безупречна: самый заклятый враг не смел бы заподозрить его в распущенности; он был примерный семьянин» (129, 482). От природы он был веселого нрава, обла­дал поэтическим чувством, не держал долго зла, добросовестно ежедневно выполнял все положенные ему предписания, перед большими праздниками обходил богадельни, раздавал милос­тыню, посещал тюрьмы, выкупал должников, миловал пре­ступников, обедал с нищими в своих палатах.

В нравах Алексея Тишайшего проявляется удивительное сочетание глубокой религиозности и аскетизма с удовольстви­ями и потехами, деликатности и мягкости с грубостью. В ка­честве примера дикого нрава его можно привести случай, ког­да он во гневе оттаскал за бороду своего тестя боярина И. Д.Милославского, затем изругал и пинками вытолкал из комнаты (212, 62). Бранчливый и вспыльчивый, царь был весьма от­ходчивым и легко переходил от брани к ласке. Такое поведе­ние самодержца объясняется тогдашней сравнительной про­стотой и раскованностью нравов при московском дворе, кото­рые как бы в миниатюре отражали, по выражению князя М.М.Щербатова, «грубые древние нравы» (189, 72), прису­щие обществу в целом. Для этой эпохи характерны лень, гру­бость, граничащая с цинизмом, необузданность, пьянство, презрение к человеческой личности, чудовищное унижение достоинства человека, грубая расправа с подчиненными и т.д. Все это дало основание посещавшим тогда Московское госу­дарство иностранцам клеймить беспощадными приговорами все русское общество, ибо личность практически мало выделялась из массы. В дневнике одного иноземца от 1699 года имеется запись следующего содержания: «Прелюбодеяние, любострастие и подобные тому пороки в России превышают всякую меру. Не напрасно спорят после этого о русских нравах: больше ли в них невежества или невоздержания и непотребства» (187, 5). Такого рода старинный уклад московской жизни доживал свои последние дни в эпоху Петра Великого, причем он проявился и в нравах царственного преобразователя.