|
Весь день Мина не поднималась. Понамма ухаживала за ней: грела воду, готовила еду, подавала лекарства. После обеда, перемыв горшки и миски, ушла отдохнуть. Часа в четыре Мина позвала Понамму опять. — Понамма, почему бы тебе не расчесать волосы? Масло можешь взять у меня. Ну иди хоть помойся. Понамма молчала. — И не ходи сегодня за подаянием. Приготовь мне поужинать. Я ничего не могу делать. Ты сегодня будешь все делать за меня, — закончила Мина и многозначительно улыбнулась. Когда, вымывшись и причесавшись, Понамма вернулась, Мина протянула ей свое «гладившееся» под чемоданом сари. Понамма наконец уразумела, что затевает Мина. — Я не хочу, — сказала она решительно, — не буду. — Послушай меня, Понамма! Почему ты должна голодать и побираться? Разве ты не красива и не молода? Да у тебя прекрасная фигура! — Но у меня и совесть тоже есть! — ответила Понамма. — В твоем возрасте я зарабатывала сотни рупий. Ну не стыдно ли такой молодой женщине стоять у всех на виду и клянчить милостыню? — Не умирать же мне с голоду! А зарабатывать деньги, продавая себя, — не стыдно?! Нет! Наша каста этого не разрешает. — Не будь глупой! Тебя что, каста послала нищенствовать? Это твоя каста считает, что клянчить благородно? Не говори ерунды. При чем тут каста? — Значит, мне на роду написано — быть попрошайкой! — Понамма утирала катившиеся градом слезы. — Я тоже могу клясть свою судьбу. Но прошу тебя запомнить, что мое занятие нисколько не хуже твоего. Скажите пожалуйста, чем же это лучше сидеть и глупо улыбаться людям за те жалкие гроши, которые они бросают в твою миску? Да, я продаю себя, и тот, кто хочет, покупает меня. Но подачек я не принимаю! — Нет, нет. По мне лучше просить милостыню! — Послушай меня, Понамма. Тебе больше не придется голодать, если ты согласишься… Даже из дому выходить не нужно будет. Те самые мужчины, которые презрительно смотрят на тебя, когда ты протягиваешь руку, будут стоять у твоего порога с полными карманами. — Хватит! Хватит!.. Я больше не могу слушать, — заголосила Понамма и бросилась из дому. — Понамма, Понамма! — громко звала Мина, но та даже не обернулась. Мина тоже заплакала. Она думала о своей ушедшей молодости и плакала. Она думала о недугах, изнурявших ее тело, и плакала. Она думала о гостях, обещавших навестить ее вечером, и плакала, плакала… Понамма сидела с сыном у входа в храм. Она не тянула руку за подаянием, не пела своей песни. — 166 —
|