|
— Да это ничтожный механик Бали! — сморщился Даршан Сингх. — Сын свиньи! — еще более резко высказался его брат. — Подождите, дети, — сказал Карнел Сингх сыновьям, — интересно все же послушать, что он поет. — У него не такой уж плохой голос, — поддержал его Джарнел Сингх. — Я как-то слышал, как он поет «Хира и Ранджху». Ну-ка, Бали, спой нам «Хира». Но я не стал петь «Хира и Ранджху», а вместо этого повторил начало своей новой песни. — Это мы уже слышали, — сказал старый Виру. — Спой нам лучше что-нибудь в честь Камли. Пусть она на заре благословит нашу деревню и сделает так, чтобы дьявольская плотина исчезла, а поля наши постоянно зеленели. — Да, да! — закричал Рам Джавайя. — Пусть она пошлет нам богатство! — Хорошо, — сказал я. — Я спою вам песню в честь богини. Но вы не забывайте слов мудреца, сказавшего: «Человек сам для себя создает множество цепей и думает, что они надежны и крепки. Но правда, божественная правда ломает эти хрупкие цепи, и тогда человек начинает постигать ее». Я пою для всех людей, никогда не отступая от истины. И я запел снова: О богиня, чьей милостью живы мы, Дай нам свое благословение! Прежде здесь, в этой деревне, Находила ты свое воплощение, А теперь воплощаешься в силу, Исходящую от великой плотины Мангал!.. — Это кощунство! — захрипел старый Виру. — Богохульство! — завопил Рам Джавайя. — Этот малый — болтливый лгун! — заявил бабу Тарачанд. Но я продолжал петь, не обращая на них внимания. О богиня, чьей милостью живы мы, Прежде ты воплощалась в этой благословенной деревне, А ныне ты мчишься прозрачной водой на Мангале. И сила твоя влита в бетон плотины, устремившейся к небу. Именно оттуда принесешь ты людям свет, Что озарит манговые рощи, И новые цветы засияют у ног твоих, — 147 —
|