Беседы с Кришнамурти

«Теперь я избегаю все ашрамы, как саму чуму. Я шла к ним за покоем, а получала принуждение, авторитарные доктрины и тщетные обещания. С каким рвением мы принимаем обещания гуру! На­сколько мы слепы! Наконец-то, после стольких лет, я полностью лишена всякого желания преследовать ими обещанную награду. Физически я истощена, как видите, так как по глупости я действительно практиковала их призывы. В одном из тех мест, где учи­тель возвышен и очень популярен, когда я сказала им, что еду к вам, они вознесли свои руки к небу, и у некоторых выступили на глазах слезы. Это было последней каплей! Я приехала сюда, потому что хочу поговорить о том, что волнует мое сердце. Я намек­нула на это одному из учителей, и его ответом было то, что я должна контролировать свои мысли. Это так. Боль одиночества больше, чем я могу вытер­петь, это не физическое одиночество, которое явля­ется долгожданным, но глубокая внутренняя боль от существования в одиночку. Что мне с этим де­лать? Как я должна расценивать эту пустоту?»

Спрашивая о пути, вы становитесь последовате­лем. Оттого, что вас одолевает боль одиночества, вы хотите помощи, и само требование руководства от­крывает дверь к принуждению, подражанию и стра­ху. «Как» — ни капли не важно, так что давайте лучше поймем суть этой боли, чем будем пытаться преодолеть ее, избегать или идти за ее пределы. Пока нет полного понимания этой боли одиночества, не может быть никакого покоя, никакого отдыха, а мо­жет быть лишь непрерывная борьба. И, осознаем ли мы это или нет, большинство из нас явно или тайно пробует убежать от страха из-за нее. Эта боль воз­никает только относительно прошлого, а не относи­тельно того, что есть. То, что есть, нужно обнару­жить не на словах, теоретически, а непосредственно испытать. Как может быть открытие того, что в дей­ствительности есть, если вы приближаетесь к нему с ощущением боли или страха? Чтобы понять его, не должны ли вы прийти к нему свободно, лишенным всяких прошлых знаний о нем? Не должны ли вы иметь подход к нему со свежим умом, не затуманен­ным воспоминаниями, привычными реакциями? По­жалуйста, не спрашивайте, как освободить ум, что­бы увидеть новое, а прислушайтесь к сути этого. Одна истина освобождает, а не ваше желание быть сво­бодным. Само желание и усилие быть свободным — это помеха для освобождения.

Чтобы понять новое, не должен ли ум со всеми его умозаключениями, гарантиями безопасности пре­кратить свою деятельность? Не должен ли он быть спокойным, не искать пути бегства от этого одино­чества, лекарства от него? Не нужно ли наблюдать эту боль одиночества с ее колебанием от отчаяния к надежде? Не само ли это колебание приводит к оди­ночеству и страху из-за него? Разве не сама ум­ственная деятельность — процесс изоляции, сопро­тивление? Разве не каждая форма взаимоотноше­ний от ума — не путь отделения, ухода от жизни? Разве не сам опыт — это процесс самоизоляции? Так что проблема не в боли одиночества, а в уме, который проецирует проблему. Понимание ума — вот начало свободы. Свобода — это не что-то в бу­дущем — это самый первый шаг. Деятельность ума может быть понята только в процессе реакции на каждый вид стимулирования. Стимулирование и реакция — это взаимоотношения на всех уровнях. Накопление в любой форме, как знание, как опыт, как вера, мешает свободе, и только там, где есть свобода, может быть истина. «Но разве усилие не необходимо, усилие, чтобы понять?»