Беседы с Кришнамурти

Известное и неизвестное

Длинные вечерние тени ложились на неподвиж­ные воды, река к концу дня успокаивалась. Играла мелкая рыба — выпрыгивая над водой. Птицы при­летали на ночлег, усаживаясь на ветвях деревьев. На серебристо-синем небе не было ни облачка. По реке плыла лодка, с поющими людьми. Вдалеке мы­чала корова. В вечернем воздухе стоял аромат. Гир­лянда из ноготков, искрясь в лучах заходящего сол­нца, плыла по воде. Все было прекрасно: река, пти­цы, деревья и сельские жители.

Мы сидели под деревом, любуясь рекой. Среди деревьев стоял маленький, чистенький храм, в ок­ружении ухоженных, политых, цветущих кустарни­ков. Какой-то человек пел вечерние молитвы, и его голос был печален. Освещенная последними луча­ми солнца вода имела оттенок только что распус­тившихся цветов. Прохожий присел к нам и начал говорить о своей жизни. Он рассказал, что посвя­тил много лет жизни поиску Бога, жил строго и от­казался от многих вещей, которые были ему дороги. Оказал значительную помощь в социальной работе, постройке школы и так далее. Он интересовался мно­гими вещами, но его всепоглощающим стремлени­ем было найти Бога, и теперь, после многих лет, он услышал его голос и руководствовался им как в мелких, так и в значимых делах. У него не было собственной воли, он следовал внутреннему голосу Бога. Он никогда не подводил его, хотя его смысл часто искажался. Его молитва всегда была молит­вой за очищение сосуда.

Может ли быть найдено кем-то, что неизмери­мо? Может то, что не имеет времени, быть найден­ным тем твореньем, которое соткано из времени? Может ли старательная строгость к себе привести нас к неизвестному? Есть ли средство достижения того, что не имеет ни начала, ни конца? Может ли та действительность быть поймана в сети наших же­ланий? То, что мы можем ухватить, — это проек­ция известного. Но неизвестное не может быть пой­мано известным. То, что имеет название, — это не то, что нельзя назвать, а, называя, мы только про­буждаем обусловленные отклики. Эти отклики, хотя благородные и приятные, не имеют отношения к ре­альности. Мы реагируем на раздражители, но дей­ствительность не предполагает никакого раздражи­теля — она просто есть.

Ум перемещается от известного к известному, и он не может дотянуться до неизвестного. Вы не мо­жете думать о том, чего вы не знаете, это невоз­можно. То, о чем вы думаете, выходит из известно­го, прошлого, пусть это давнее прошлое или минув­шая секунда. Это прошлое одумывается, сформиро­вывается и поддается многим влияниям, изменяясь согласно обстоятельствам и оказываемому давлению, но вечно оставаясь процессом времени. Мысль мо жет только отрицать или утверждать, она не спо­собна обнаружить или найти новое. Мысль не мо­жет натолкнуться на новое, но когда мысль затиха­ет, тогда может появиться новое, которое немед­ленно преобразовывается мыслью в старое, в пере­житое. Согласно образцу опыта, мысль вечно фор­мирует, изменяет, окрашивает. Функция мысли — связывать одно с другим, но не находиться в состо­янии переживания. Когда переживание прекраща­ется, тогда мысль принимает это и дает ему назва­ние в пределах категории известного. Мысль не может проникнуть в неизвестное, поэтому она ни­когда не сможет обнаруживать или переживать дей­ствительность.