|
В основе аргументации военного конфликта лежали два лживых утверждения: что у Саддама Хусейна имелось оружие массового поражения (ОМП), включая ядерные боеголовки, и что он каким-то образом принимал участие в событиях 11 сентября. Представили даже шаткие доказательства вышеупомянутого. Была ли это откровенная ложь или просто ошибка администрации? Лингвистический анализ подсказывает нам, что ложь. В заявлениях о наличии ОМП (которого фактически не существовало) или связи Ирака с бен Ладеном (которой тоже не было) можно обнаружить классические признаки обмана, с которыми мы познакомились в главе 1 (если сравнить их с заявлениями тех же людей на нейтральные темы). Например, использование местоимений первого лица («я», «мы») существенно минимизировано (уменьшение собственной ответственности). Также редко встречаются обороты типа «несмотря на то что шел дождь…» в целях избежать увеличения когнитивной нагрузки и необходимости запоминать сложную информацию. Увеличено использование слов с негативной коннотацией – признак отрицания или даже подсознательного чувства вины. Есть и довольно неожиданные проявления. Например, существенно сокращено использование слов, обозначающих действия. Возможно, это произошло вследствие подсознательного отрицания запланированных выступлений. Примечательно, что в реальной жизни лингвистические признаки обмана проявились даже ярче, чем при лабораторных исследованиях, – может быть, из-за того, что последствия обмана в эксперименте ничтожны по сравнению с ложью на мировой арене. Итак, ложные утверждения и агрессивная логика нападения способствовали возникновению самообмана с роковыми последствиями. Наиболее деструктивную роль сыграло здесь отрицание масштабности «предприятия» и необходимости тщательной предварительной подготовки, включая вовлечение большего количества солдат в наземные военные действия. Кратко обрисую происшедшие события. Решение о начале войны было принято очень быстро при минимальном обсуждении. Несмотря на то что «смена режима» в Ираке была провозглашена официальной политикой США еще в 1998 году, по-видимому, до событий 11 сентября не проводилось никакой подготовки к вторжению. Ирак, в свою очередь, не имел никакого отношения к этому событию – Саддам Хусейн придерживался более «анти-бенладенских» взглядов, чем даже США. Но США немедленно обратили пристальное внимание на Ирак. Буш отдал распоряжение Ричарду Кларку и другим советникам предоставить ему любые свидетельства причастности Ирака к событиям. На следующий день (12 сентября) министр обороны США Рамсфелд сделал соответствующее официальное заявление: «В Афганистане, – сказал он, – нет мишеней для бомбежки, в Ираке же их много». Перевожу: в Афганистане нет стоящих ресурсов, а в Ираке их предостаточно. В течение нескольких недель весь Пентагон был в курсе того, что США намереваются совершить нападение на Ирак; затем появился амбициозный пятилетний план последовательных атак, которые следовало совершить после нападения на Ирак: на Сирию, Ливан, Ливию, Сомали, Судан и, наконец, Иран (главный приз). В соответствии с популярной версией неоконсерваторов пример иракской свободы мог способствовать эффекту «домино» (как после падения Берлинской стены), который привел бы к установлению режима демократии в других странах без необходимости вторжения в них. Стимулом к созданию такого плана послужила террористическая атака Афганистана на США. — 186 —
|