МЕДИЦИНА

После первой врачебной атаки на болезнь даже в случае удачного применения терапевтической стратегии, всё равно на­ступает отторгающая реакция тела на систематическое от­равление. Тогда опробованию подлежит очередной набор хи­ми­ческих продуктов, через какой-то интервал – следующий и затем до так называемого длительного лечения, при котором употребляются меньшие дозы, но регулярно, т.е. пожизненно. После каждого приёма лекарства сосуды расширяются, однако, про­ходит время их действия, и они сужаются до нового приё­ма и повторного расширения. Так возникают знакоперемен­ные нагрузки, вызывающие растрескивание зашлакованного слоя и последующее его частичное разрушение. Появляются мелкие осколки, которые, переносясь током крови, доходят до узкого прохода и закупоривают его. Врачи это подготовили своей рекомендацией к длительному лечению, и когда нако­нец-то обнаружили итог своего же вмешательства, то, как и положено грамотным специалистам, сообщают жертве, что у неё откуда ни возьмись совершенно вроде неожиданно прямо-таки ниоткуда почти на ровном месте вдруг воз­ник инфаркт.

Для врачей это радость. Не потому, что человек из боль­ного превратился в тяжело больного, а потому, что приметы недуга точно подходят под определение заболевания, поиме­но­ванного в методике, следовательно, лечить его можно уже свыше одобренным манером, т.е. легко и безответственно. Для пациента наступает заключительный этап расплаты за свою лень, невежество и необоснованную веру в сердобольных по­средников, которые дадут ему то, что он сам не удосужился сделать для себя. С инфарктом люди живут иногда даже дол­го, но если это жизнь, то как тогда выглядит пекло?

Представим себе, что сердце, сосуды и кровь находятся в хорошем здоровом состоянии, но мысленно пережмём все без исключения капилляры и создадим таким образом условия не­возможности вытекания крови за пределы кровеносной систе­мы. Тогда чистое сердце поднимет в чистых сосудах давление чис­той крови до критического значения, при котором где-то произойдёт разрыв, что в терминологии медицины называет­ся инсультом. Этот эксперимент, хотя и воображаемый, но яв­но отмечает ограниченность бытующей трактовки гипертонии, поскольку показывает возможность её наступления даже при неповреждённых классических участниках роста давления.

Для восстановления действительной картины гипертонии следует к уже надоевшим действующим лицам, как-то: к серд­цу, к сосудам и крови, добавить не менее значимого игрока, ка­ким является онторея. Именно её действие апроксимирова­лось ранее процедурой пережатия капилляров. Каким бы силь­ным ни оказалось сердце, как бы ни растягивались сосуды под напором крови, но всё равно, если ей некуда изливаться, то возникнет общий застой, в результате чего наступит ухудше­ние её ка­чества, вслед за которым появится осадок и всё бо­лее полное сужение просвета каналов. Тогда получает­ся, что гипертония зарождается не в тех органах, которые традици­онно обвиняет медицина, а в том органе, о существовании ко­торого медицина даже не подозревает, а именно – в онторее.