Обитаемый человек

С этой точки зрения, эмпатия призвана не только “раскручивать” пациента, но и отражать его переживания. Если терапевт симпатизирует только сиюминутным переживаниям пациента, он рискует получить повторяющиеся темы, которые тормозят развитие терапии. А ведь возможности эмпатии гораздо шире, и обидно было бы сводить ее только к рутинной акцентуации. Она может включать в себя воображение пациента, что расширяет круг переживаний и подключает больше разных “я” человека.

Например, моя пациентка Лидия не могла нормально разговаривать со своей матерью. Ее мать была зафиксирована исключительно на себе и вдобавок скуповата. Сын Лидии, физически неполноценный 18-летний юноша, был прикован к инвалидному креслу. Мать Лидии предлагала ей для сына фургон ее отца, которым он не пользовался. Но Лидия постоянно отказывалась, чтобы сохранить свое “независимое я”. В один прекрасный день она поняла, что если у сына будет автоматическое инвалидное кресло, ей неплохо было бы иметь фургон. Тогда она наконец сказала своей матери, что согласна взять фургон. В ответ мать заявила, что отец время от времени пользуется им, и стала ставить условия, включая и оплату машины в том случае, когда отцу понадобится транспорт. Лидия была поражена поставленными условиями и пришла в ярость. Здесь на свет снова показалось ее “обманутое я”.

В тот момент моя эмпатическая реакция была на стороне “обманутого я” Лидии, ее боли и чувства бессилия. Сочувствуя ее бессилию, я так же разозлился на ее мать, как и она. Я позволил себе красноречиво выразить это, обращаясь к ее задавленным чувствам. Благодаря моему поведению Лидия ожила и смогла преодолеть давление своего “обманутого я”.

Она снова вспомнила о том, что сумела выразить матери свое возмущение. Когда ее собственная сила стала очевидна, моя эмпатия переключилась на ее отвергнутое “независимое я”. Ее независимость отошла на второй план, потому что Лидия могла быть такой же стервой, как и ее мать. Фактически эта стервозность занимала не последнее место в иерархии ее характеристик, чтобы заслужить титул “стервозное я”. В этой позиции Лидии было необходимо получить то, что она хочет, и именно так, как она этого хочет. Не имея возможности проконтролировать свою мать, чтобы получить это, она как будто забывает о своей силе и слабеет. Лидия поняла это и начала вспоминать, как часто в различных ситуациях ее упрямство в достижении того, что ей хочется, приносило ей множество неприятностей.

Здесь моя эмпатия переключилась с боли за ее “обманутое я” к сочувствию ее потребности в независимости, на которую накладывается ее потребность контролировать мать. Эта ситуация отражает изменчивость данности. Лидия была гораздо более активна в настоящем, как впрочем и в потенциале, нежели ей казалось, когда она была во власти разочарования собой. В дальнейшем наше понимание ситуации продвинулось вперед и стало ясно, что быть независимой от матери значило для нее “отпустить мать с крючка”, а этого ей делать очень не хотелось, несмотря на то, что, “удерживая мать на крючке”, она делалась слабее. Лидии был очень нужен этот фургон, но в то же время она никак не хотела “отпустить матери ее грехи”. Во всем остальном она вполне справлялась со своими проблемами. Перемещая свои симпатии, я начал испытывать эмпатию к ее чувству завершенности. Это было для нее сигналом измениться, перестать быть беспомощной и стать защищенной и цельной.