Обитаемый человек

Тем не менее, когда она заговорила о своем паническом состоянии, связанном с сексуальным влечением к своему другу, я решил, что теперь уже пора восстанавливать с ней более прямой контакт. Итак, в русле технического контакта я попросил ее сочинить предложения, которые будут начинаться со слова “ты” — прямого обращения ко мне. Я решил, что она либо сможет достичь более ясного чувства безопасности со мной, либо столкнется с чувством опасности.

Часто женщины, склонные вербализировать, не могут обдумывать то, что говорят в этот момент. Когда сессия закончилась, я предложил Клаудии подумать об этом. На следующей сессии она принесла мне листок, на котором были написаны пятнадцать коротких предложений. Несмотря на их лаконичность, они обрисовали картину нашего общения, открыв для меня много нового, а также и привели к некоторым ключевым воспоминаниям, которые помогли включить ее панику в контекст происходящего и выразить ее “новое я”. Я приведу некоторые из этих предложений:

— Ты ставишь меня в тупик, когда просишь сочинить предложения.

— Ты с помощью интонации своего голоса вызываешь у меня тревогу.

— Ты делаешь это, потому что хочешь помочь мне.

— Ты делаешь это, так как знаешь, что окончательный результат принесет тебе пользу. [Она имеет в виду “принесет пользу мне”. Эта описка привела к дискуссии о ее отношениях с матерью, обнажив спутанность мотивов: Клаудия считала, что живет только для матери, а мать была убеждена, что все делает только для дочери].

— Ты, возможно, переживаешь за меня — но я так не думаю!

— Ты по-прежнему не придаешь значения моему собственному мнению, и мне это нравится.

— Ты говоришь о словах и чувствах, чтобы мне было приятно.

Когда Клаудия читала мне вслух свои предложения, ее отношение ко мне становилось все живее, как будто реостат увеличивал яркость. Она раскраснелась и смотрела на меня с боґльшим доверием, чем раньше. Она почувствовала себя со мной как дома, в безопасности и перестала уклоняться от прямого контакта. Когда Клаудии удалось вступить со мной в прямой контакт, она стала честной и откровенной. Эксперимент показал ей разницу между контактом глазами, к которому она привыкла, и прямым контактом, который она испытала сейчас, — это были новые ощущения ее взрослой женственности. Но это еще не все, эксперимент помог ей раскрыться и рассказать мне о том времени, когда она начала влюбляться в мужчин только на расстоянии.

Клаудия вспомнила своего дедушку, которого она обожала. Когда она ходила с ним гулять, ей казалось, что он притягивает к себе людей, как магнит. Что же такого магнетического было в нем, она не понимала. Клаудия рассказывала о нем как об очень требовательном человеке, которого все побаивались, но одновременно и восхищались. Он был строг ко всем и постоянно находил виноватых. Несмотря на свое восхищение дедушкой, Клаудия никогда не была с ним по-настоящему близка, чтобы почувствовать общность, которая была ей так нужна и которой она так страшилась.