Гештальт-терапия: Отношение

Позвольте мне сначала детально разобрать первую часть нашего предмета «Гештальт и Медитация».

Между Гештальт-терапией и медитацией существует много точек соприкосновения. В некотором смысле можно сказать, что Гештальт-терапия является медитацией в межличностном выражении. Общей чертой является то, что Гештальт — это тренировка осознанности, а главный компонент медитации — это культивирование осознанно­сти. Практика внимания к текущему переживанию, погру­жение осознанности в здесь и сейчас также являются общими чертами. Однако медитация обычно практикуется в изоляции, в то время как Гештальт-терапия протекает в общении, медитационные традиции знают состояния за­предельного осознания, т.е. за пределами здесь и сейчас: осознание, ретрофлективное на само себя, поглощающее себя, растворяющее в состояние сознания без объекта — сознание без субъекта, «недвойственная осознанность», суньята, познание «основы Бытия».

Существует множество техник медитации, каждая с различной фокусировкой. Из классического репертуара ничто так не соответствует Гештальт—терапии, как форма, называемая Випассана — королевский путь озарения в раннем буддизме (нынешняя Тхеравадана). Випассана в основе своей состоит из практики осознания здесь и сейчас в сидящем положении с закрытыми глазами. Эмфаза имеет место во время практики осознания телесных ощущений.

Не думаю, что Фритц Перле особенно много знал о Хинаяна буддизме, однако именно он открыл заново важность «вхождения в ощущения» и неосознанно создал интерпер-сонное продолжение древней техники.

Другой общей чертой медитации и Гештальт-терапии является отказ от концептуализации. Это приближает Гештальт к Дзену, о чем говорил в пятидесятые Эмиль Вейсе и о чем хорошо знал Фритц.

Далее есть еще относящаяся сюда концепция функцио­нирования — без раздумий или действие без осмыслива­ния. Это действие без «просчитывания»совершаемого, что является еще одним продолжением сидячей медитации, олицетворяемой традиционными формами наподобие Тай Чи.

Кроме этих достаточно формальных параллелей между медитацией и Гештальтом существуют и менее внешне выраженние. Помнится, как я выходил с курсов Фритца раз­мышляя, каким сокровищем являются Фритцевы «Ну, и что с того». В разыгравшейся драме у него слетали с губ волшебные слова: «Ну, и что с того». Можно ли более ко­ротко выразить всю несущественность драмы, осознание, что страдания создают проблемы для нас же самих.

Медитация является самым непосредственным спосо­бом, каким можно работать с рассудком напрямую, вне содержания. Она предполагает изменение отношения. И Гештальт такой же в наиболее созидательном смысле. Как раз это я и наблюдал в работе Фритца. Находясь с кем-то, будучи раскованным, понимая жгучие проблемы оппонен­та, скажем так, понимая, куда клонит дисфункциональное отношение оппонента, добродетелью «творческой индиф­ферентности», о которой он говорил и проводником которой он являлся, он сам по себе уже был лекарством, передаю­щим другому отношение к переживанию, возможность дру­гого образа бытия. Нечто вроде: «Перед лицом осознания, перед лицом того, что здесь и сейчас, перед лицом болез­ненных ощущений, перед лицом боли в вашей жизни, даже перед лицом болезненных эмоций почему бы не повернуть все к лучшему?» Не с вводящим в самообман оптимизмом, но с более функциональной позиции удовольствия от дис­комфорта. Не знаю, удастся ли мне самому встретиться с тем, что я тут говорю. Это как рольфинг.Самое полезное в рольфинге то, что вы учитесь расслабляться в боли. Это не то же самое, что расслабиться в удобном кресле, и особенно если рольфирует вас Ида Рольф. Она пользуется своими локтями самым варварским способом, вместе с тем являясь самой добрейшей инкарнацией земной матери. Она вдыха­ет в вас веру, наполняет чувством, что знает свое дело. Такова та часть терапии, которую я видел. У Гештальта много с этим общего. В прохождении через боль путем «Ну, и что с того». В медитации именно элемент отрешенности является самым главным.