Польская мельница

С гребня стены (к счастью, довольно широкого) я не заметил ничего особенного. И не решался подняться во весь рост из опасения, что на меня упадет свет от лампы г-на Жозефа, ведь окошко находилось на третьем этаже; все-таки я увидел достаточно. Если судить по высоте, на которой оказалась прическа Жюли, она должна была сидеть. Г-н Жозеф находился напротив нее, он стоял; мне он был виден по пояс. Он смотрел на нее и ничего не говорил; рассказывать должна была она, а он слушал.

Это меня удовлетворило. Однако я оставался перед этой картиной дольше, чем следовало: скажем, минут пять, тогда как в обычное время я все понял бы и за минуту. Только холод возвратил меня к моим обязанностям. Надо было как можно скорее предупредить г-на де К.

Не знаю, бежал ли я. Наверное. Помню только необычное ощущение пустоты, которое почувствовал, снова войдя в казино. Я не сразу понял, закончили уже разыгрывать лотерею или еще нет. Единственное, что я отметил, поднимаясь по парадной лестнице и проходя затем через фойе, — это то, что никто не танцевал. Я не слышал музыки.

Чтобы пройти в ложи первого яруса, где находился г-н де К., нужно было пересечь партер. Я толкнул дверь, которая туда вела, и внезапно вновь очутился в нашем старом добром казино, освещенном лампами Карселя, со всем нашим высшим обществом, где каждый занимал отведенную ему полочку, но где совершенно очевидно всем было не до бала и не до кадрили (по крайней мере в ту минуту, поскольку мне стало известно, что около четырех-пяти часов утра по настоянию оркестра «Муниципальной музыки» — «Хоровая капелла» на состязание не явилась — опять, с грехом пополам, начали танцы с участием немногочисленной публики, во всяком случае без сильных мира сего). Все были заняты, я это сразу заметил, не чем иным, как очень оживленным разговором, который перекидывался от одних к другим. Никто больше не смеялся, все о чем-то горячо говорили. Я слышал, как заявляли, что этого «нельзя терпеть». Мне было довольно трудно попасть в ложу г-на де К. Подходы к ней были буквально забиты скоплениями людей, что-то бурно обсуждавших. Вот уж где не было недостатка в умниках. Мне показалось, я понял, что, ничуть не тревожась об участи Жюли, все беседовали о ее самоубийстве, об окончательной гибели Костов после этого скандала: говорили, что, вероятно, она ушла, чтобы тут же покончить с собой, и другого решения быть не могло.

В ложе г-на де К. сам г-н де К. болтал без умолку и с совершенной непринужденностью. Я увидел, как он не спеша делал жесты, которые привык делать, когда представительствовал на публике. Он говорил перед г-ном де Т. и г-ном де С., а дамы его больше не слушали.