|
Во всяком случае конца леса еще было не видно. Теперь нам надо сосредоточиться и превратиться в сплошное внимание. Шеренга стрелков прижалась к нам. Мы были друг от друга на расстоянии не более десяти метров. Надо было осматривать каждый куст, словно мы искали грибы. А главное, надо было сделать все, чтобы он не прорвался через шеренгу. По этому поводу мы целую минуту выслушивали телячье мычание, после которого Пьер, вытаращив глаза, заявил: «Вот уж никак не хотел бы, чтобы со мной такое приключилось». Все это прекрасно, но мы все-таки двигались шаг за шагом, а не мчались галопом, и до конца леса оставался еще добрый километр, когда тьма, которая давно уже подбиралась потихоньку, внезапно сгустилась как-то сразу резко. В поле, наверное, еще можно было что-то разглядеть, а здесь — уже ни зги. Ситуация сложилась самая что ни на есть критическая. Успех операции повис на волоске. Однако здесь что можно сказать? Что инстинкт у нас развит не хуже, чем у зверей. Вот как выглядел Шаламон, когда наступила тьма. Расскажу коротко: представьте себе папиросную бумажку для закрутки сигареты, вы ее сгибаете, чтобы насыпать табак, получается длинный узкий желобок с крутыми берегами. Один берег — шеренга стрелков. Другой берег — такая же шеренга стрелков. А у входа в желоб стоим мы: Феликс Пети, Ромуальд, оба Раванеля (один из них пришел справа, другой — слева), Фредерик II, в общем десяток людей, закрывающих вход. С другой стороны канавки — конец леса, стена. И вот в вашей бумажке для сигареты еще не совсем зажатый, но уже лишенный возможности шевелиться между каменной стеной и нашими и понявший это, подчеркиваю: понявший это — наш Хозяин! Вроде бы партия уже выиграна (Ланглуа все продумал), но наступила ночь. Инстинктивно мы прижимаемся друг к другу и говорим Пьеру: — Подавай скорее сигнал; поторопись! Он сигналит. Ему отвечают. Вот что он говорит, вот что говорит Пьер: «Держитесь, я иду к вам». Не все я понял, но по тому, как парень торопился дуть в свой рог, можно предположить, что главный егермейстер ликовал, ликовал и злился одновременно. Потому как это выглядело, будто он столько всего нам наобещал, что нельзя было понять, радоваться надо или прятаться. — Во всяком случае, — сказали мы, — если надо будет еще трубить, больше не дуй в сторону Шаламона. Там отдается эхо, а сейчас не время дразнить Хозяина. — Мы даже стали немножко убавлять шум от наших трещоток. Так мы топтались на месте минут двадцать. Наконец, в лесу появились мерцающие огни. Нам несли факелы. «Это кстати», — подумали мы и стали смотреть в сторону зверя. — 60 —
|