Семейная терапия

Как только семья стала пациентом, появилась потребность в новых способах осмыслять и решать человеческие проблемы. Метафора системы была центральной концепцией этого усилия. И хотя нельзя сказать, кто конкретно является основателем се­мейной терапии, никто не оказал большего влияния на то, как мы мыслим о семье, чем Грегори Бейтсон и Милтон Эриксон — антрополог и психиатр.

Наследством Эриксона стал прагматический подход к реше­нию проблем. Он научил нас вычислять, что удерживает семьи в проблемном состоянии и как добиваться того, чтобы они выхо­дили из него, — используя творческие, иногда контринтуитив­ные идеи, — а затем отходить в сторону, позволяя семьям начать самим разбираться в своих делах, а не инкорпорируя терапевта в семью в качестве дорогостоящей опоры. Но гипнотизирующее мастерство Эриксона также поддержало традицию быстрой иг­ры, делания для, а не совместно с семьями.

Вдохновляясь научным пристрастием Бейтсона к наблюде­нию и изучению, первые семейные терапевты провели много времени, наблюдая и слушая. Они желали смотреть и узнавать, потому что были на территории «терра инкогнита». К сожалению, многие семейные терапевты отошли от этой внимательной откры­тости. Так много написано о динамиках семьи и техниках, что терапевты слишком часто подходят к семьям с набором заранее подготовленных техник и общих предубеждений.

Бейтсон был святым интеллектуального крыла семейной те­рапии. Его идеи настолько глубоки, что до сих пор будоражат умы наиболее искушенных мыслителей поля. К сожалению, Бейтсон также подавал пример чрезмерного абстрактного теоретизирова­ния и импортирования идей из других — «более научных» — дис­циплин. В первые дни семейной терапии мы, возможно, нужда­лись в моделях из сфер, подобных кибернетике, чтобы нам было

114

Состояние семейной терапии

от чего оттолкнуться для старта. Но когда так много семейных терапевтов продолжают с таким трудом изучать интеллектуаль­ные основы физики и биологии, возникает вопрос, откуда эта зависть к физике? Может быть, по истечении всего времени нас до сих пор тревожит легитимность психологии-и наши способ­ности наблюдать за человеческим поведением в человеческих ус­ловиях без утраты объективности?

Другая причина того, почему семейные терапевты тяготеют к абстрактным теориям из механики и естественных наук, за­ключается в том, что они полностью отвергли основу основ ли­тературы о человеческой психологии — психоанализ. Психоана­литический истеблишмент не испытывал особого энтузиазма от­носительно вызова, вновь брошенного их способу мышления, и во многих кругах семейным терапевтам приходилось бороться, чтобы отвоевать место под солнцем для своих убеждений. Воз­можно, именно это сопротивление и толкнуло семейных тера­певтов в реактивную позицию. Враждебность между семейными и психодинамическими терапевтами утихла в 1970-х гг., после того как семейная терапия отвоевала для себя место во влиятель­ных психологических кругах. Единственная причина, по кото­рой семейная терапия добилась принятия, заключалась в том, что она достигла успехов в областях, традиционно пренебрегае-мых психиатрическим истеблишментом: услуги для детей и мало­обеспеченных слоев населения. Однако неудачным наследством этого раннего антагонизма был длительный период игнорирова­ния и пренебрежения. В 1990-х гг. маятник качнулся в другую сторону. Семейные терапевты стали обнаруживать, что при по­пытке понять скрытые силы в семье полезно также обращать внимание и на скрытые силы в личностях, составляющих семью. Вероятно, наиболее полная оценка человеческого характера за­ключается в наиболее полном понимании личности и системы.