|
И после того как она падает на свой "дарданийский" меч и кровь обрызгивает ее руки, бушует молва по всему потрясенному городу, везде раздаются крики, вопли и рыдания, даже гудит от стенаний само небо, "как будто безумное пламя несется над крышами людей и богов" ("flammaeque furentes culmina perque hominum volvantur perque deorum", 663-671). Таким образом, смерть Дидоны трактуется как явление космическое. Вместе с тем антиномизм крайнего универсализма и крайнего субъективизма здесь налицо. С одной стороны, Дидона прошла свой жизненный путь так, как определила судьба ("Fortuna", 653), а, с другой стороны, "гибла она не по воле судьбы незаслуженной смертью" ("пес fato merita пес morte peribat"), но "раньше срока" ("ante diem", 697, Брюс), причем подчеркивается, что это случилось с ней постольку, поскольку она "воспылала внезапно буйством" ("subitoque accensa furore", 696-697). Титаническая воля Дидоны не исключает ее женской слабости, капризов и переменчивости, вплоть до последней минуты, когда она умирает так же беспомощно, как и прочие смертные (686-692). Если мы после всего этого скажем, что Дидона - это, безусловно, истерическая натура, мы едва ли ошибемся. Истерия и космизм сливаются здесь воедино. Другими словами, структура художественного образа Дидоны вся пронизана хтонической ритмикой. б) Нис и Эвриал погибают от чрезмерной любви друг к другу и от чрезмерной любви к своей родине. Стихи поэмы, посвященные этим героям, насыщены картинами кровавых убийств. Однако изображаемый здесь воинский пыл тоже пронизан одной роковой антиномией. Эту последнюю очень удачно формулирует Нис, который сомневается, боги ли разжигают в их душах пламя или эта страсть становится каждому богом (IX 184-185 ср. особенно слова "an sua cuique deus fit dira cupido?"). В конце концов оказывается, что оба героя гибнут именно потому, что обожествляют свою собственную страсть ("cupido"). Эвриал говорит, что он никогда не будет обвинен в измене своим дерзаниям независимо от благоприятной или неблагоприятной судьбы ("fortuna", 281-282). Значит, Эвриал тоже считает свое поведение не зависящим от судьбы. Нис охарактеризован словом "пылкий" ("ardens", 198), а об Эвриале, выслушавшем предложение Ниса о внезапном нападении на рутулов, говорится: "остолбенел, потрясенный великой любовью к славе" ("obstipuit magno laudum percussus amore", 197). Иул принимает их на военном совете, "трепетных" ("trepidos", 233). Оба они непреклонны духом и сердцем (249-250), что у престарелого Алета даже вызывает умиленные слезы (252). Описания ранений и убийств, которые они совершают, поражают своим кровавым натурализмом (324-341, см. тут же сравнение Ниса с голодным львом, бушующим среди полной овчарни). Эвриал - "разъяренный" ("fervidus"), а его пьяный враг изрыгает "пурпурную" душу и, умирая, блюет кровью и вином (342-350). Когда же Эвриал был захвачен противниками, то Нис, проявляя чудеса храбрости, поражает одного своего противника копьем в спину и пронзает ему сердце, а другому пронзает оба виска, и его копье застревает в мозгу противника (412-419). В ответ на это один рутул, "дикий, ярится" ("saevit atrox", 420), "пылая" ("ardens", 421), и поражает Эвриала мечом в ребро, покрывая его белое тело кровью (431-434), хотя Нис, обезумевший от страха, восклицает перед этим о полной невиновности Эвриала и о том, что Эвриал произвел эту вылазку только из-за чрезмерной любви к своему другу ("nimium dilexit amicum", 430). При этом поникшая голова Эвриала сравнивается с пурпурным цветком, срезанным сохой, или с маком, отягченным дождевой влагой (435-437). Нис тут же погибает, падая на труп своего бездыханного друга (444-44-45). — 76 —
|