|
Эриксон: Вот сейчас будет 1960-й, а вот и 1955-й... и, наконец, ты узнаешь 1953 год... И ты понимаешь, что ты маленькая девочка. Эриксон: Годы идут по убывающей: 1960-й, 1955-й, 1953-й. (Э. показывает, как с каждым названным годом его голова опускается все ниже.) Зейг: Ты и сам словно отходишь назад с каждым названным годом. Эриксон: Обрати внимание, звук голоса тоже словно переместился в пространстве. Зейг: Это незначительное изменение в голосе вызывает у нее дополнительные ассоциации и реакции. Эриксон: Где для человека естественно помещать будущее? Впереди за горизонтом жизни, в небесах. Зейг: Понимаю. Тогда прошлое где-то внизу и позади. Эриксон: Это общепринятое представление. Неосознанное представление. Вперед и вверх для будущего. Назад и вниз для прошлого. Эриксон: Как хорошо быть маленькой. Зейг: Вот что надо здесь добавить. Ты ей говоришь: “Ты понимаешь, что ты маленькая девочка. Как хорошо быть маленькой”. Она могла истолковать твои слова двояко. На внутреннем уровне она могла подумать: “Видимо, во мне проявилось что-то от маленькой девочки, что, в принципе, мне присуще в жизни?” Другая ассоциация с восприятием себя как маленькой девочки могла возникнуть в связи с внушаемой тобой последовательностью во времени, которая идет по убывающей. Эриксон: Это я говорю о времени, а у нее нет времени, чтобы думать о вещах, вроде “Как я выгляжу в жизни?” Я веду ее во времени. Эриксон: Возможно, ты думаешь о предстоящем дне рождения, или о том, как едешь в гости к бабушке... или идешь в школу. Эриксон: “Идешь” — это очень сильное слово. Не столь важна цель, как чувство, ощущение ходьбы, именно оно делает цель реальной. Зейг: И еще, ты начинаешь употреблять слово “возможно”. “Возможно, ты думаешь о предстоящем дне рождения”. Салли из тех, кто берет инициативу в свои руки, а ты ей предлагаешь такую возможность. Эриксон: Она тут же перехватывает инициативу. Зейг: Однако в рамках предложенного тобой гипнотического рисунка. Эриксон: Да, в предложенных ей рамках. Но она не в состоянии проанализировать этот рисунок. Зейг: Не позволяет быстрота событий. Эриксон: Может, как раз сейчас ты сидишь в классе и смотришь на учительницу. Эриксон: “Может, как раз сейчас ты сидишь в классе”. “Сейчас” — это настоящее, и я произношу слово нараспев. Растянутое настоящее. Произнесенное протяжно, слово “сейчас” дает время подумать о многом, но не дольше, чем длится слово “сейчас”. Зейг: Значит, она возвращается в прошлое, а прошлое становится настоящим. Эриксон: Да. Растянутым настоящим. Это длительное настоящее. Мы думаем о сегодняшнем дне как о настоящем, но оно длится весь день. Вам не приходит в голову думать о какой-то части текущего дня как о прошлом. Вот я и придаю “настоящему” характер длительности, произнося слово “сейчас” протяжно — “сей-ча-а-ас...” — 215 —
|