|
Его выводы относительно природы сделанного им открытия были, похоже, очень впечатляющи по своей конкретности, но несколько расплывчаты в смысле обобщений. Он вообразил, что развертывание событий во времени предполагает движение в четвертом измерении. Термин «четвертое измерение», разумеется, придумал не он — его словарный запас едва ли позволил бы ему сделать это. Но он был твердо убежден в том, что: 1. Время имеет длину и делится на прошлое и будущее. 2. В длину время не простирается ни в одном из известных ему пространственных направлений: ни с севера на юг, ни с запада на восток, ни сверху вниз. Оно простирается в направлении, отличном от указанных трех, иначе говоря, в четвертом направлении. 3. Ни прошлое, ни будущее не доступны наблюдению. Все доступные наблюдению явления находятся в поле наблюдения, которое лежит в одном-единственном моменте длины времени — моменте, отделяющем прошлое от будущего. Этот момент он назвал «настоящее». 4. Это «настоящее» поле наблюдения движется по длине времени столь странным образом, что события, прежде относившиеся к будущему, становятся настоящими, а затем прошедшими. Прошлое тем самым постоянно нарастает. Это движение он назвал «течением» времени. Теперь обратим внимание на одно обстоятельство — ниже мы рассмотрим его подробнее. При вдумчивом прочтении пункта 4 мы можем увидеть, что многие из употребленных там слов указывают не на временную протяженность, по которой, как предполагается, перемещается «настоящее» поле наблюдения, а на некое другое время. Вероятно, вам легче будет увидеть это, если мы еще раз процитируем пункт 4, выделив курсивом соответствующие слова. 4. Это «настоящее» поле наблюдения движется по длине времени столь странным образом, что события, прежде относившиеся к будущему, становятся настоящими, а затем прошедшими. Прошлое тем самым постоянно нарастает. Ссылки на некое время, стоящее за временем, — закономерное следствие нашей первоначальной гипотезы о движении по длине времени, ибо движение во времени должно измеряться временем. Если движущийся элемент занимает сразу всю длину времени, значит он не движется вовсе. Но время, которым измеряется его движение, — другое время. А «течение» этого другого времени должно измеряться третьим временем и так далее до бесконечности[6]. И наш первооткрыватель, крайне смутно различая эту бесконечную шеренгу времен, каждое из которых, так сказать, охватывает предыдущее, понятное дело, уклонился от дальнейшего анализа. Однако он сохранил верность двум своим главным понятиям — длине времени и движению времени. А для передачи этих двух чрезвычайно полезных идей своим смышленым собратьям он обзавелся специальными выражениями. Он начал говорить о долгом и коротком времени (но никогда о широком или узком), об отдаленном прошлом и ближайшем будущем. Он отмечал: «Когда наступит завтра» и «Когда я достигну такого-то возраста». Пребывая в более поэтическом расположении духа, он заявлял, что время «пролетело», а годы «прошли»; он писал о «жизненном пути» и проживании «дня заднем». — 54 —
|