Криминальная психология

Другой участник преступления, Владимир Л., уроженец Москвы, русский, 22 лет, сын кассира ограбленной кассы, окончил москов­скую гимназию в 1917 году, студент-медик первого курса. Все время жил с родителями и воспитывался у них. Холост, но имел невесту, жениться собирался года через два, когда «окончательно станет на ноги». Отец его был против брака. Поэтому Владимир решил разойтись с семьей и начать самостоятельную жизнь. В деньгах он не нуждался в том смысле, что на прожиток ему хва­тало, он жил в своей семье, служил и получал жалованье. Сестра его служила в желескоме. При немногочисленности их семьи, — родители, бабушка, сестра и он, — им хватало. Но он жаловался на царившую в их семье атмосферу. Семья жила дружно, но отец отличался деспотическим характером, не признавал самостоятель­ности сына, и на этой почве у них были нелады. Подобно Сергею Г.,

Владимир Л. — молодой человек довольно поверхностный и пустой, неглупый, но не особенно вдумчивый и развитой, не имеющий твер­дых взглядов и легко подпадающий влиянию. В характере у него заметно унаследованное, вероятно, от отца некоторое упорство, стремление поставить на своем. В общем, несмотря на недоволь­ство некоторым деспотизмом отца, у него с родителями хорошие отношения. Сидя в тюрьме и освободившись от влияния Е., к кото­рому он, как и Сергей Г., питает теперь неприязненное чувство, он искренно удивляется, как мог принять участие в таком деле. На вопрос, как же он мог допустить, чтобы его отец был под угрозой выстрела в него, он говорит, что у них было условлено и Е. обещал, что оружие применено(не будет. С Е. он был знаком пять меся­цев и находился под его сильным влиянием. В самом преступлении он играл роль интеллектуального пособника. После налета прямо ушел домой. Обещанную ему долю денег получил от Е. не вполне и полученные деньги — 4 миллиона — истратил на покупку новой студенческой фуражки и микроскопа.

Любит приодеться. Со стороны наследственности у Л. нельзя отметить ничего особенного. Он вполне здоров и никаких психо­патических черт не обнаруживает.

Третий участник — Владимир С., уроженец Москвы, русский, 22 лет, окончивший московскую гимназию, студент 1 курса выс­шего технического училища. В момент преступления служил делопроизводителем корпуса военных топографов. Отец его — банковский служащий — умер в 1918 году от туберкулеза. Он был человеком очень слабым, но трезвым, не пил совершенно. Влади­мир жил с матерью, которая служила, с бабушкой и братом 16 лет, который также был привлечен по этому делу, так как играл в нем небольшую вспомогательную роль. Роль С, во время нападения, сводилась к тому, чтобы задерживать публику. Он задержал двух женщин и двух девочек и запер их в уборную; брат ему помогал. В руках у него был испорченный револьвер. Сначала предложение Е. принять участие в этом деле вызвало у него большие колебания. Но потом, на следующий день, он поддался на рассуждения Е., был у него на собрании участников; на этом собрании он высказал свои колебания, за что Е. назвал его трусом, и это сильно на него подей­ствовало. Подействовало на него и то, что Е. уверил всех, что намеченная операция ни для кого опасна не будет, — ни для слу­жащих кассы, ни для публики, ни для самих участников нападения. Сидя в тюрьме, он разочаровался в рассуждениях Е. и очень рас­каивается в содеянном. Глубоко огорчает его, что и родственники, и знакомые, как он узнал, резко осуждают его поступок, «отвер­нулись от него и обливают его грязью». С. — человек впечатли­тельный, очень вспыльчивый, слабохарактерный и легко поддаю­щийся чужому влиянию. Он менее поверхностен, чем Л. и Г., сравнительно с ними гораздо более читает и развитее их, но все же легкомыслен, недостаточно вдумчив. У него есть прочный умствен­ный интерес к электротехнике, которой ой много и с инте­ресом занимался. «Запоем» он читал — и до тюрьмы, и в тюрьме — беллетристические сочинения. Своих романов у него еще не было. Он холост, невесты не имеет, «к женщинам равнодушен». Не пьет. Кокаина не нюхал. Вел трудовой и вполне трезвый образ жизни. Психически и физически здоров. Дурной наследственности нет. С охотой занимался теннисом и музыкой. Свое преступление объясняет нуждой, но последней у него не было, как и у Г. Полу­ченные десять миллионов истратил на покупку провизии. Его роль в преступлении кажется ему ненасильственной, и он утвер­ждает, что на насилие никогда не согласился бы, так как питает к нему отвращение. Все трое вышеупомянутых молодых людей горячо раскаивались в содеянном, хотя ясных аргументов, опровер­гающих рассуждения Е., я у них не нашел.