|
К числу классов примеров подвижности лексического значения автором отнесены метафора, метонимия, полисемия, диахронические изменения, расширение значения слов в речи детей, дейксис, конверсия, явление "притирки" значения слова к контексту. При этом указывается, что заслуживает внимания разграничение референциальной расплывчатости, неопределенности, с одной стороны, и изменений в семантической репрезентации слова, с другой. Отметив, что на значение слова влияют и языковой контекст, и различные аспекты ситуации, Дж. Данбар приводит также пример семантической иллюзии из работы [Erickson & Mattson 1981], где говорится, что ии. не замечали неуместности имени Моисея в заданном им вопросе "Сколько животных взял с собой в ковчег Моисей?" Дж. Данбар считает, что этот пример отражает подвижность значений при их переработке на той глубине, которую делает доступной то или иное слово: в данном случае ии. извлекают только ту информацию о Моисее, которая отвечает потребностям достижения коммуникативных целей. С этой трактовкой приведенного примера можно спорить. Скорее, основную роль в подобных случаях играет одна из специфических особенностей функционирования индивидуального знания: опора на наиболее рельефные признаки слов (их формы и/или значения) или обозначаемых словами явлений (действий, качеств, ситуаций). В обсуждаемом примере слово "ковчег" актуализирует поле взаимосвязанных языковых и энциклопедических знаний-, упоминание о ковчеге делает избыточным уточнение имени: ясно, что речь идет о Ное, о нем и думают ии., хотя назван Моисей. Иначе говоря, этот пример иллюстрирует не подвижность или изменчивость значений слов, а достаточность признака принад- 126 лежности к библейским (ветхозаветным) именам1**, что служит одним из проявлений особенностей работы памяти и внимания при пользовании имеющимися знаниями. Вспомним также приведенное выше высказывание Дж. Тейлора о важности различения уровней хранения значений слов и доступа к ним. Дж. Данбар полагает, что подвижность значения должна рассматриваться в противопоставлении комплементарному феномену точности значения (semantic precision). В каждом взятом отдельно случае использования слова его значение становится точным благодаря информации, извлекаемой из ситуативного контекста и из ожиданий слушающего. В этой связи следует отметить, что фактически здесь пересекаются две проблемы: гибкости (вариативности) и точности (инвариантности), с одной стороны, и того, где и как они проявляются (в самом значении слова или в его интерпретации индивидом) — с другой. Вторая из названных проблем в свою очередь перетекает в проблему соотношения языковых и энциклопедических знаний, что заставляет вернуться к обсуждению двух точек зрения на значение в работах Дж. Тейлора (см. выше 4.2.5), который указывает, что вариативность значения тесно связана с энциклопедическим знанием, обеспечивающим, в частности, возможность пользоваться выводным знанием. Однако для понимания высказывания необходимо иметь не только энциклопедическое, но и языковое знание. Отсюда возникает вопрос: что же в действительности знает человек, который "знает значения слов"? Включает ли, например, знание значения глагола to open знание о том, что может быть открыто (окна, раны, книги, свертки, банковские счета и др.)? Положительный ответ на это вопрос вытекает из концепции Р. Лангакера, из признания высокой степени полисемантичности в ментальном лексиконе. Противоположной точки зрения придерживается М. Бирвиш, строго ограничивающий полисемию в лексиконе и трактующий примеры вариативности значений как эффекты концептуальной интерпретации, поскольку само значение слова не обусловлено его возможными интерпретациями в разных видах контекстов [Taylor 1995b]. — 126 —
|