Юнг и постъюнгианцы

— это терминологическое противоречие. Но какая часть индиви­дуации помогает при анализе? Явно все зависит от степени на­правленности вовнутрь, но наличие самой идеи индивидуации неизбежно вызывает притяжение к ней материала.

Сторр подхватывает эту идею относительно внешних отно­шений и говорит, что многие из работ Юнга не связаны с "повседневными проблемами, невротическими синдромами, сек­суальными трудностями и всеми другими вопросами, которые могут заставить человека обратиться к книгам по психологии и психотерапии" (1973, с. 91). Одно из моих основных положений

— идеи Юнга могут использоваться и используются в терапии постоянно (и не только "юнгианцами"). Однако Сторр говорит о длительных, часто нескончаемых дискуссиях и рассуждениях о религиозном, алхимическом и другого рода символизме, которые могут отвратить современного читателя от Юнга. В другом мес­те он говорит, что Юнг не пишет "практически ничего о воздей­ствии анализа на жизнь пациента в мире или на его личные отношения" (там же, с. 90). Опять-таки, даже если это справед­ливо по отношению к Юнгу, это было исправлено постьюнгианцами.

Драй (1961) иронично комментирует удивительную фраг­ментарность работ Юнга об индивидуации, а также отмечает интровертность его образа мышления. Она полагает, что по сравнению, например, с идеями Джеймса о религиозном обра­щении, индивидуация несколько проигрывает и становится более мелким видом деятельности, которому не хватает азарта и радо­сти жизни. Это отражает точку зрения нескольких посгьюнгиан-цев, которые полагали, что в целом описания Юнга слишком статичны.

Этвуд и Столороу (1975) утверждают, что основной личной опасностью для Юнга было растворение личности и подавление ее изнутри, необходимость установления прочной и стабильной само-репрезентации. Это происходит через индивидуацию — постепенное расширение личности сокращает пространство, от­крытое беспокойству. Они определяют три способа, с помощью которых достигается это "уплотнение" личности. Первый состоит в превращении бессознательного в сознательное, второй — в осуществлении трансцендентной функции, и третий — в прове­дении различия между личным и коллективным содержанием, что делает возможным контакт с универсальными темами и дает дополнительную стабильность. Но Этвуд и Столороу полностью пренебрегают ролью, которую играет эго по отношению к транс­цендентной функции и проводят слишком резкое различие меж­ду коллективным и личным содержанием, устраняя возможность формулировок, подчеркивающих личное переживание универ­сального содержания — то, что является центральным для идеи индивидуации у Юнга. Тем не менее, то, что они рассматривают уменьшение пустого места в самости как защитное, и связь этого с ослаблением беспокойства, все же предполагает возможность ложной индивидуации, которая характеризуется переполнением символами, которым не соответствует растущее самосознание и подлинная интеграция.