Этнопсихология

Арабские авторы дают дв.а совершенно разных обряда погре­бении русов. В одном случае - это ингумация (трупоположение) в больших камерах, наподобие киевских или салтово-маяцких (в По-донье VIII-IX вв.) захоронений. В другом случае - трупосожжение, характерное для славянских, германских и некоторых других наро­дов. Разные типы захоронений предполагают разные верования, но сочетание того и другого подтверждается и археологически.

Описание погребения знатного руса у Ибн Фадлана чаще других привлекает внимание норманистов. Действительно, в Киеве по­добных захоронений нет, и у киевских русов этой поры была моно­гамия. Но некоторые детали обряда, описанного Фадланом, обна­руживаются на юго-восточном побережье Балтики у пруссов (ли­товское племя). У них, в частности, перед принесением в жертву коней специально загоняли. Этот обычай могли перенять русы, селившиеся по соседству с пруссами.

Наконец, интересен рассказ о приходе русов в Бердаа (юго-восточное побережье Каспийского моря). Он передает понимание задач власти самими русами: претендуя на первенство, они принима­ют на себя и обязанность править справедливо, обещают подчинен­ным благополучие и спокойствие. Это может дать представление о порядках, которые устанавливались на завоеванных русами землях.

Выше было сказано, что норманизм, по крайней мере, в нашей литературе держится главным образом на прямой подмене: дан­ные, относящиеся к руси, переносятся на варягов, а неславянство руси служит основанием для отождествления варягов со скандина­вами. Между тем сведения о руси старше самых ранних упомина­ний о варягах, а данные о варягах намного древнее сообщений о норманнах на Руси и в Византии.

Сведения о варягах так же противоречивы и неоднозначны, как и данные о руси. Но можно прдследить и эволюцию этнонима «ва­ряги», и сосуществование двух осмыслений - узкого и широкого, и, наконец, понять причины пересечения или отождествления варя­гов и руси. Достоверны, видимо, обе версии начала Руси, переме­жающиеся и соперничающие в «Повести временных лет». В По-днепровье оказались и выходцы из Норика - Ругиланда, и откуда-то с побережья Балтийского моря. Только первые пришли значитель­но раньше, а вторые обосновывались прежде всего на севере Руси.

В какой мере южные и северные русы осознавали свое родство - теперь трудно утверждать, как нельзя судить и об отношении по-лян-руси к варягам-русам, появившимся в конце IX в. в Киеве в со­ставе дружины Олега. Зато достаточно очевидно, что в Х-ХІ вв.