|
Так с помощью де Соссюра можно было бы начать проверку основных научных понятий на всех тех высказываниях, которые ежедневно делаются лингвистами, прежде всего об их собственном языке или группе языков. Вот, например, имя и глагол в индоевропейском или класс местоимений — что же это такое? Речь идет о том, чтобы еще раз мысленно повторить открытия греков, закрепивших свое осмысление языковых явлений в такой терминологической системе, которая в своей значительной части продолжает жить и сегодня. Одно может показаться устаревшим, другое — слишком узким в их терминологии; это должно быть устранено; но остается столько поразительных идей, которые тогда воспринимались совершенно свежо и до наших дней сохранились в научном багаже лингвистов. Однако мы должны уметь отчитаться по всем основным понятиям всех наук, не полагаясь на деловые способности предков. Отчет должен соответствовать современному положению дел; кроме того, проверка не позволила бы пропустить кажущиеся тривиальными языковедческие утверждения. Мне неизвестно, чтобы общая задача языковой теории как части науковедения выводилась по этой формуле и решалась sub specie[41] систематически устраиваемой проверки понятий и сравнения специфически лингвистического с другими понятийными аппаратами. Самый близкий современный пример этого, который вселяет бодрость, принадлежит, как уже сказано, Риккерту, самый отдаленный — грекам, которые открыли теоретическую сущность понятия. Но кроме того, нельзя упускать из виду важность результатов конкретной научной деятельности, прежде всего поразительной исследовательской практики самого языкознания — как античного, так и современного, — без которой теоретик науки не имел бы никаких оснований спрашивать, отчего я почему плодотворна именно эта система понятий. 3. Аксиомы науки о языке Если рассмотреть то же самое с другой стороны, надо исходить из аксиом (Grundsдtze). Можно было бы попытаться ввести их с помощью известного продолжения цитаты из «Критики чистого разума»: «Но хотя всякое наше познание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта»[42] и т.д. Но это запутало бы нас в совершенно нежелательных здесь вопросах. Принципы эмпирической науки ни в коем случае не черпают свои логические достоинства из доказательства собственной априорности. То, о чем я хочу сказать, особенно отчетливо видно в естественных науках. Обычно возникновение идеи о возможности сплошного количественного (математического) анализа природных процессов считается часом рождения современной физики. Тезисы Галилея, ubi materia ibi geometria[43] Кеплера в общих чертах наметили программу, которой физики до сих пор остались верны и которой они обязаны успехами своей науки. Классические попытки расчленить достаточно неопределенное ubi materia ibi geometria на систему аксиом — это и естественная философия Ньютона, и «Критика чистого разума» или «Теория индукции» Дж. Ст. Милля. Аксиомами пользуются и убежденные эмпирики. Что касается физики, то о ней можно сказать, что с момента возникновения идеи математического анализа природных процессов физика прекрасно осознавала, каково должно быть истинное направление исследования, и она ориентировалась на формирование своей эксплицитно сформулированной аксиоматики в каждом отдельном исследовании. На современном этапе развития физики, в период ее (можно сказать, чисто логического) расцвета, не поднимается больше вопрос о том, что в ней должно быть a priori и что a posteriori. Того же самого мы хотим и для языкознания. Мы предлагаем определенный род деятельности с аксиомами, которую, пожалуй, можно назвать чисто феноменологической экспликацией или нейтральной с точки зрения теории познания (и онтологии) фиксацией основных принципов. Это принципы, которые должны быть получены из фонда результатов, достигнутых путем редукции в ходе лингвистических исследований. Д.Гильберт называет это процедурой аксиоматического мышления и требует — точно в духе нашей концепции — именно этого для всех наук. Эта «закладка фундамента», продвигающаяся вглубь по мере развития соответствующих исследований, возможна и необходима во всех науках; именно этим столь удачно занимаются Гильберт и его друзья в области математики[44]. Это подробно освещается уже в рецепте, данном Сократом в диалоге Платона, содержится в так называемой сократовской «индукции»: иди к специалистам, к удачливым в каком–либо деле «ремесленникам», и в дискуссии с ними ты обнаружишь те принципы, на которых основывается их практическое знание дела. — 23 —
|