|
Большие трудности создавала путаница с терминами. Так, получалось, что мы изучали мыслительную деятельность в деятельности. Неразработанность понятийного аппарата ставила нас в положение прикладников, плохо разбирающихся в теории. А ведь мы, по существу, пытались изучать мышление, «обеспечивающее» адекватность взаимодействия субъекта с объектом, как писал С. Л. Рубинштейн, который планировал в ходе дальнейших исследований «расположить мышление в системе жизни и деятельности человека». Он считал, что настало время изучать мышление «в ходе повседневной практической деятельности». И тогда появилась сначала статья, а затем и монография, где Б.Ф. Ломов писал о «реальной деятельности, в которую входят психические процессы в качестве компонент. «Восприятие и мышление, по Б.Ф. Ломову, выступают не как самостоятельные виды деятельности, а как моменты реальной деятельности человека, как ее «составляющие»… Роль технических процессов в деятельности в том и состоит, что они, являясь процессами отражения действительности, обеспечивают ее регуляцию: ее адекватность предмету, средствам и условиям». Борис Федорович всегда поддерживал наши исследования, и здесь его помощь оказалась очень важной. Мы убедились в своей правоте: наши усилия в изучении мышления в реальной деятельности, практического мышления – это необходимые шаги в разработке общей психологии, психологии мышления. Еще одним трудным моментом в нашей работе был период, когда мы были готовы поверить: любое мышление включено в какую-нибудь деятельность, а, значит, нельзя найти специфику у практического мышления, которое, по Б.М. Теплову, всего лишь «вплетено» в деятельность. Тогда нас поддержал Ю.Н. Кулюткин, который, выступая на съезде, обращался к ярославцам: не сдавайтесь, специфика существует! И оказался прав. Тогда же М.С. Роговин посоветовал обратить внимание на обобщения практического мышления. Специфика процесса как-то должна быть зафиксирована в результате – обобщении, считал он. Все эти долгие годы мы чувствовали живой интерес к нашим работам и получали поддержку. К.А. Абульханова-Славская, соглашаясь с нашими определениями практического мышления, отмечала, что в наших исследованиях «предметом практического мышления оказываются не сами по себе свойства объекта, а свойства объекта с точки зрения их применяемости субъектом, действия субъекта с точки зрения тех изменений, которые они вносят в объект. Если мышление теоретическое имеет своим предметом свойства объекта, не зависящие от субъекта, то мышление практическое – как раз те свойства, которые связаны с вмешательством субъекта, его действиями и преобразованиями объекта… Обобщения практического мышления… касаются и средств преобразования объекта субъектом, охватывают всю систему «субъект — объект». — 5 —
|