Становление личности

направлении продуктивного жизненного стиля ребенку требуется «щедрый мини­мум» безопасности. Без этого у индивида развивается патологическая жажда безо­пасности, и он становится менее способен, чем другие, переносить неудачи в зре­лости. Настойчивые требования, ревность, нападки на окружающих и эгоизм выдают страстные желания, преследующие его с детства. И наоборот, ребенок, чьи младен­ческие потребности получали адекватное удовлетворение, в более позднем возрасте легче откажется от привычки требовать и научится переносить фрустрации. Успешно завершив одну стадию развития, он освободится от характерных для нее привычек и перейдет в зрелые стадии становления. Познав на опыте принятие любящим окру­жением, он с большей готовностью научится принимать себя, переносить воздей­ствия окружающего мира и зрелыми способами справляться с конфликтами в пос­ледующей жизни20.

Это означает, что ранние аффилиативные потребности (в зависимости, помо­щи и привязанности) лежат в основе становления, даже на досоциализированных стадиях. Они требуют наличия базовой связи с миром прежде, чем может начаться собственно развитие. Агрессия и ненависть — это, напротив, реактивный протест, возникающий вследствие того, что ранние аффилиативные тенденции сталкивались с помехами21. Мы знаем, что пациент, подвергающийся психотерапии, движется к здоровью пропорционально тому, как уменьшается его возмущение, враждебность и ненависть, а также тому, насколько он чувствует себя принятым терапевтом, семьей и коллегами, и нужным им. Получать и давать любовь — это лучшая форма терапии. Тому, чья жизнь отмечена реактивным протестом против депривации в детстве, не­легко любить и быть любимым.

Обнадеживает то, что психологи начали обращать внимание на аффилиатив-ный фундамент жизни, абсолютная вездесущесть которого, быть может, и вела к от­носительному игнорированию его до сих пор. Мы больше внимания уделяли патоло­гии становления, чем его нормальному течению, фокусируясь на болезни, а не на здоровье, на плохой гражданственности, а не на хорошей, на предубеждениях, а не на терпимости и милосердии.

Сейчас, я думаю, мы в состоянии оценить утверждение, что основы характе­ра устанавливаются к трем, четырем или пяти годам. Аргумент, заключающийся в том, что нарушенные аффилиативные взаимоотношения оставляют неизгладимые рубцы, кажется действительно сильным. Патологическая тревога и вина во взрослом возрасте могут быть всего лишь проявлением неизжитого детского дистресса. У этих страдальцев процесс становления был задержан в раннем детстве. Но для ребенка, получающего удовольствие от нормального аффилиативного фундамента и успешно вступающего в более продвинутые стадии социализации, ситуация иная. В его слу­чае основы характера устанавливаются к трем-пяти годам только в том смысле, что он теперь свободен для становления, он не задержался, он успешно двинулся по пути непрерывного и беспрепятственного развития. Нет нужды указывать, что эта интер­претация роли раннего детства существенно отклоняется от доктрины психоанали­за, считающего, что характер здоровых людей, как и нездоровых, по сути устанав­ливается к трем годам.