Становление личности

Тем не менее, в принципе, различие носит решающий характер. Если мы не примем его, нам не удастся объяснить старый парадокс: как происходит, что религи­озные люди больше склонны к предрассудкам, чем нерелигиозные, хотя в то же вре­мя большинство борцов за равенство и братство в течение веков были религиозно мотивированы? Вспомним папу Геласия, Кастелло, Святого Франциска, Швенкфел-да и Роджера Уильямса; ближе к современности — Ганди, отца Хадлстона, Мартина Лютера Кинга и Альберта Швейцера, а также бесчисленных активных членов Амери­канского комитета друзей Церкви, Католического межрасового совета, Унитарного церковного комитета и других религиозных групп, слишком многочисленных, чтобы их все упомянуть.

VI

Связь между религией и предрассудками зависит от того типа религии, в кото­рой находит убежище индивидуальная жизнь. Когда она имеет внешний характер, связь с предрассудками тесна, когда характер внутренний — предрассудки ограниче­ны. Когда религиозные группы становятся самокритичными и бдительными к пробле­ме, они могут удачно использовать этот центральный факт, чтобы направлять свою политику и планы на будущее. Если попытаться сформулировать проблему, то она зак­лючена в том, как трансформировать связанный с предрассудками внешний религи­озный стиль, которого придерживаются большинство членов религиозных групп — ка­кими бы они ни были, — во внутренний религиозный стиль, когда общее убеждение в равноправии взглядов соединяется с формированием самой личности.

Анализ слухов'

Слухи сделались проблемой национальной важности в трудные 1942—1943 годы. Тогда один высокопоставленный чиновник из Отдела военной информации назвал причину слухов и рецепт контроля за ними, частично (но только частично!) верные. Он сказал. «Слухи вырастают из отсутствия известий. Следовательно, мы должны со­общать людям самые точные новости, по возможности быстро и полностью».

Верно, что слухи процветают при недостатке информации. Уверенность лю­дей в том, что правительство дает полную и точную информацию о разрушениях — следовательно, все худшее им известно, — препятствовала возникновению в Брита­нии слухов даже в дни самых страшных бомбежек. Если люди уверены, что знают худшее, маловероятно, что они станут усугублять картину, добавляя ненужные ужа­сы для объяснения самим себе своей тревоги.

В то же время нетрудно доказать, что слухи разрастаются и при обилии ново­стей. Было всего несколько слухов о наших ужасных потерях на Перл-Харборе до тех пор, пока сами газеты не опубликовали официальный отчет о катастрофе. Были от­дельные слухи о смерти Гитлера до того, как газеты сообщили о покушении на него летом 1944 года, но сразу после этого слухов стало значительно больше. Лавина слу­хов о мире в конце апреля—начале мая 1945 года совпала с открытым обсуждением в прессе приближающегося крушения Германии. Аналогично, поток слухов захлестнул страну в последние часы перед днем победы над Японией, преждевременные исто­рии о конце войны распространялись быстрее, чем их успевали официально опро­вергать. Стоит упомянуть весьма странный эпизод в истории слухов, в течение не­скольких часов после публикации известия о внезапной смерти президента Рузвельта 16 апреля 1945 года распространились истории о смерти многих других известных лю­дей, включая генерала Маршалла, Бинга Кросби и мэра Ла Гуардиа.