Психология человека в современном мире 2009. Том 6

Первым этапом на этом пути нам представляется отбор и рассмот­рение теорий, дающих достаточно четкий онтологический статус всем гипотетическим компонентам, и их внятная и научно верифицируе­мая связь с конкретной методологией. Конечно, выбрав в качестве ори­ентира понятие «гуманизм», мы рискуем, с одной стороны, скатиться к повторению «общих мест», с другой же стороны, любая попытка дать свое понимание этой сложной проблемы изначально грешит самонадеянностью. Поэтому не лишним было бы конкретизировать наше понимание самого термина.

Гуманизм рассматривается нами не только как система ценностей, но и как важнейший онтологический элемент мира, существующий не в эмпирически данном реальном виде, а в форме гипотетической кон­струкции, которая способна существовать лишь при постоянном поддер­живающем (или, лучше сказать, заново воспроизводящем в соответст­вии с изменившимися условиями) усилии со стороны человечества.

Если гуманизм понимать как систему духовных ценностей, в ко­торой приоритет человека является определяющим, а представителей такой позиции считать гуманистами, то в нашей культуре гума­нистическая традиция, конечно же, прослеживается. Обращение к нравственным проблемам человека всегда было в традиции русской мысли. Но такое понимание гуманизма превращает его в категорию, по преимуществу, оценочную, нашей же задачей мы считали показать гуманизм как центральное понятие всей русской философии, скреп­ляющее собой столь различные позиции отечественных мыслителей, позволяющее говорить об особом «русском гуманизме», точнее об осо­бом понимании в нем человека.

Этот вопрос предполагает освещение в трех аспектах, наибо­лее полно, на наш взгляд, характеризующих особенности русского гуманизма: во-первых, гуманизм как универсальное и сущностное самоощущение человеческого бытия есть онтологическое понятие; во-вторых, гуманизм как акт, совершаемый человеком, зависит от его ценностных установок, а стало быть, принадлежит области аксио­логии; и, наконец, в-третьих, нам кажется, что гуманизм во всех его высших проявлениях трудно объяснить прагматически, и более рель­ефно его сущность проявляется при установке человека на конечные смыслы (если угодно - смысл) существования, потому выделяется аспект эсхатологический. Рассмотрим все три аспекта подробнее.

Онтологический аспект «русского гуманизма»

«Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно он-тологична. Русскому уму совершенно чужд всякий субъективизм и русский человек меньше всего интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом», - писал А. Ф. Лосев (Ло­сев, 1991, с. 509). Т. е. для русского человека онтология как таковая является фактом более важным и очевидным, чем существование моего «Я» с его рефлексией. Именно поэтому так прижилась у нас категория соборности (восходящая к восточной патристике и раз­витая И. В. Киреевским и А. С. Хомяковым) как духовной целост­ности. Поэтому в центре онтологии В. С. Соловьева стоит категория всеединства, выражающая органическое единство универсального мирового бытия, взаимопроникнутость и раздельность образующих его частей, их тождественность друг другу и целому при качествен­ной специфичности и индивидуальности. Сверхзадачей русской философии была проблема связи мира и Абсолюта, выливалось ли это в софиологию В. С. Соловьева, П. Флоренского, С. Н. Булгако­ва, Е. Н. Трубецкого; в иерархический идеал - реализм Н. О. Лос-ского; в экзистенциальное понимание бытия как объективации у Н. А. Бердяева или в «диалогическую герменевтику творчества» у М. М. Бахтина. И действительно, объект познания есть, с одной стороны, нечто трансцендентное человеку, но, с дугой стороны, его существование невозможно осознать, не включив его в свое сознание, не сделав его имманентным. Отсюда - свойственные разуму анти­номии при трансцендентности предмета мысли. Имманентный же рассудок, не имеющий точек соприкосновения с трансцендентным, становится трансцендентен сам себе. Тогда встает следующая задача: где проходит монистическая граница бытия, как избежать уклона в абсолютный апофатизм и агностицизм, с одной стороны, и в пан­теизм, с другой стороны? В имяславии эта проблема преодолевалась введением понятия «актуальная бесконечность», благодаря которой мы можем говорить не об одной конкретной потенциальной беско­нечности, но о целой иерархии бесконечностей. А. Ф. Лосев, например, обращается к паламитскому энергетизму и избегает дуализма, вы­деляя не одну, а две антиномии: а) сущности и энергии; б) энергии и твари, что приводит к диалектической тетрактиде (без всякого четверения исходной триады, в чем часто упрекали софиологов) (см. Лосев, 1993). Таким образом, идея непознаваемости, но сообщимости трансцендентного субъекта и объекта наводит на мысль о необхо­димости придания гуманизму онтологического статуса на уровне притязаний человека, горизонта его стремлений, возможностей самореализации.