|
В книге С. Цвейга мы находим два прямо противоположных образца творческого удела: творческий путь, сопряженный с постоянным саморазрушением, приводящий к бездне и обрывающийся гибелью творца (Гельдерлин, Клейст и Ницше); творческое созидание, предполагающее постоянное самообуздание, дисциплину ума, власть над обуревающими страстями и порывами творящего духа (Леонардо да Винчи, Гёте). Эти два типа творческой самореализации различаются по характеру отношения к той “демонической стихии”, которая охватывает душу подлинного творца и гонит его за пределы его ограниченного Я в беспредельность. Эту силу, которую Цвейг определил как “демоническую”, мы называем “гениальностью”. В ней заключено не только величие духа, но и опасность, угроза личностной целостности. Она приводит к величайшим творческим достижениям, экстазу и самозабвению в творческом порыве, но в то же время может обернуться умопомешательством или самоубийством. “Страстное самопожертвование вплоть до растворения в стихии” и “страстное самосохранение во имя самосозидания” — таковы, согласно Цвейгу, “две формы борьбы с демоном”, которые сулят великие духовные победы, но при этом по-разному соотносятся с психическим здоровьем личности. Если жизнь Гёте представляется автору стратегически обдуманным завоеванием мира и сама является завершенным и отточенным творением, то трагические судьбы Гельдерлина и Ницше скорее напоминают дерзкую и отчаянную схватку с губительной стихией, сулящую не только посмертное величие, но и помрачение ума. В западной культуре таким “антидемоническим” натурам, как Леонардо и Гёте словно противостоят мятежные и мятущиеся гении Микеланжело, Свифта, Ван Гога, Стриндберга, Достоевского, Кафки, чьи биографии дают богатый материал для клинического исследования. Сопоставляя эти два типа творческого самораскрытия, трудно избежать соблазна противопоставить их друг другу как “нормальный” и “патологический” типы или как “здоровое” и “больное” творчество. Очевидно, что в данном случае имеет место та фундаментальная поляризация духовной жизни, из которой рождаются “норма и патология”, “созидание и деструкция”. Однако необходимо воздержаться от однозначных (клинических или этических) оценок, довольствуясь осознанием изначальной сложности предмета. Очевидно лишь, что творчество и духовное самоопределение личности связано с душевным здоровьем сложной неоднозначной связью. Видимо, творчество возникает там, где проходит едва ощутимая граница между здоровьем и болезнью, сохранить шаткое равновесие на этой грани — одна из наиболее трудных задач неординарной творческой личности. — 152 —
|