|
Для исследования состояния реального сознания прежде всего необходим типологический подход. Поскольку разнообразны способы жизни личностей, вырабатываемые ими при одних и тех же (в целом) социальных условиях и дифференцированных социальных обстоятельствах, разнообразны и типы их сознания. Нами были разработаны основные определения5 специфики индивидуального сознания, одновременно и как общественного, и как личностного образования, проведена дифференциация его качеств как процесса, способности, состояния и образования, выявлена связь сознания и социального мышления как его механизма и определены основные операции последнего [1,2]. В социальном мышлении мы выделили, как отмечалось, несколько основных процедур: представления (репрезентации), интерпретации, проблематизации и категоризации. После такой предварительной теоретической работы, которая скорее ориентировала последующие эмпирические исследования, чем претендовала на роль законченной теории, мы приступили к кросскультурным исследованиям. В качестве предмета кросскультурных, сравнительных исследований мы избрали в основном социальные представления (хотя отдельные эмпирические исследования были посвящены интерпретации и проблематизации) [3; 10]. Почему мы выбрали для кросскультурного исследования социальные представления? Во-первых, именно в них мы видим специфику российской ментальности, которая всегда была страной, где преобладали идеи и представления, т.е. они имманентны российскому сознанию. Этот выбор предмета исследования, во-вторых, обеспечил возможность научного сотрудничества с С.Московичи, считающего представления ведущей и единственной характеристикой и общественного, и индивидуального сознания. А наличие сотрудничества позволило опереться и на широко признанные положения концепции С.Московичи, и на многолетнюю эмпирическую операционализацию его концепции, на годами отработанные и в этом смысле сверхнадежные методы исследования социальных представлений [12, 13]. (Московичи, по-видимому, считал, что именно Россия является самым подходящим полем для исследования социальных представлений). Концепция Московичи была использована нами не только в силу авторитетности ее автора, но потому, что она оказалась очень практична, конструктивна для исследования столь сложного, противоречивого объекта — реальности социальных представлений. Поэтому сегодня, подведя итоги лишь одного этапа кросскультурных сравнений, мы можем осветить две основных проблемы: первую — как мы использовали эту теорию, выросшую на другой социальной почве, в голове ученого, обладающего другим способом мышления, т.е. какова была стратегия адаптации этой теории и стратегии самого исследования, и вторую — что благодаря ей или в дискуссии с ней удалось увидеть в реальности самой российской ментальности. Для нас важно то, что в концепции Московичи взаимосвязаны два основных вопроса — о целостности менталитета и о его изменчивости. Мы солидарны с его основными принципами: менталитет того или иного общества нельзя рассматривать как высший этап развития по отношению к другим; неправомерна идея поступательности социального развития. Московичи не считает, подобно Шпенглеру и некоторым российским пессимистам, что развитие цивилизации идет к своему закату, но одновременно и не утверждает, что каждая последующая стадия является более совершенной по отношению к предыдущей [9]. Такая теоретическая позиция была важна и как основание сотрудничества, поскольку изначально отсутствовал взгляд на российскую психологию как задворки западноевропейской, проявлялся постоянный интерес к ее специфике и способам ее обнаружения. — 125 —
|